Филип Честерфилд - Максимы

Церемонии при дворах необходимы: они укрепляют и охраняют манеры.

Лесть – это низкопробная монета, но при дворе без нее нельзя обойтись, это карманные деньги для каждого: обычай и общее согласие столь решительно пустили ее в обращение, что люди перестали замечать ее фальшь и на законном основании ее принимают.

Если высокопоставленное лицо отклоняет твою обоснованную просьбу и этим выказывает тебе пренебрежение или презрение, если ты бессилен дать выход охватившему тебя негодованию, будь достаточно мудр, чтобы скрыть его и сделать вид, что ничего не произошло. Видимое благодушие с твоей стороны может предотвратить неприязнь этого человека, и все еще может уладиться; если же в твоей власти чем-то его ущемить, скромно намекни ему, что, посмей он задеть тебя, и ты не преминешь отплатить ему тем же. Страх, если только он настоящий и имеет под собой основания, – может быть, более действенное начало при дворе, нежели любовь.

При дворе гораздо больше людей, которые могут повредить тебе, нежели тех, которые могут помочь; умей угодить первым и привлечь на свою» сторону вторых.

Неуклюжесть приносит человеку больше вреда, чем это принято думать: она часто ставит его в смешное положение, и достоинство его всегда бывает унижено.

Хорошее/воспитание надежнее всего защищает человека от тех, кто плохо воспитан.

Результат хорошего воспитания – достоинство, которое самые заносчивые люди всегда уважают. Дурное же воспитание вызывает и поощряет близость самых робких. Никто никогда не говорил дерзостей герцогу Мальборо. Никто не говорил ни единого учтивого слова сэру Роберт› Уолполу, хотя многие ему льстили.

Когда, в царствование короля Вильгельма,1 были изъяты из обращения старые монеты с обрезанными краями и были выпущены новые, то для того чтобы впредь их не портили, на обрезе монеты достоинством в одну крону стали чеканить слова et decus et tutamen.c Подобной же цели служит и хорошее воспитание.

Знания могут придать человеку вес, но только воспитанность может придать ему блеск, а людей видящих гораздо больше, нежели способных взвесить.

Большинство искусств требуют длительного изучения и усердия, но самое полезное из всех искусств – искусство нравиться – требует только одного – желания.

Надо полагать, что если у человека разумного нет желания нравиться, то у него вообще нет никаких желаний, ибо он не может не знать, что без этого он ничего не добьется.

Искусный дипломат всегда сумеет резко разграничить в своем деле все важное от второстепенного и, будучи откровенен и прост в пустяках, в важных вещах не преминет быть скрытным и настойчивым.

Манерами своими и обращением он во всяком случае постарается сделать своих политических противников личными друзьями. Он будет льстить каждому человеку, располагать его к себе и вместе с тем противодействовать дипломату. Он никогда не оттолкнет от себя людей, начав препираться с ними по поводу вопросов, которые вообще нельзя разрешить, или таких, которые не стоят того, чтобы их разрешали. Он даже почтет за благо отказаться от того, чего не может или не хочет добиться, и, уступив в каком-нибудь пустяке, все окупит потом с лихвой.

Посол, которому поручены важные дела, непременно должен иметь у себя в услужении платных шпионов, но он не должен слишком доверчиво относиться к сведениям, которые они доставляют, ибо сведения эти никогда не отличаются точностью, а зачастую бывают и вымыслом. Самыми надежными его шпионами всегда будут не те люди, которым он платит^а те, которых он сумел привлечь к себе на службу ловкостью своей и обхождением и которые шпионами себя отнюдь не считают.

Есть определенный жаргон, который я бы назвал по-французски un persiflage d’affaires,"1 которым дипломат должен в совершенстве владеть и из которого он может извлечь для себя большую пользу на многолюдных приемах в смешанном обществе и во всех случаях, когда ему прихо-

с и украшение, и защита (лат.).

необходимые в интересах дела шутки (франц.).

дится принимать участие в разговоре, но ни о чем значительном говорить он не вправе. Когда разговор на этом жаргоне ведется умело, он как будто что-то и значит, хотя на самом деле не значит ровно ничего. Это своего рода политическая badinage, она предотвращает или устраняет множество трудностей, с которыми дипломат может столкнуться в смешанном обществе.

Если volto sciolto и pensieri strattif вообще необходимы, то именно в такого рода вещах. У человека с серьезным, важным, угрюмым и таинственным лицом есть foenum in cornu; g тот же, кто ведет себя спокойно, легко и непринужденно, вызывает в людях доверие и не оставляет места для всякого рода догадок и измышлений.