Эрибон Дидье - Мишель Фуко

Встреча произошла в старой Сорбонне, перед одной из аудиторий — за несколько минут до начала очередной лекции Кангийема. Фуко коротко изложил свой замысел: он намерен показать, как после прихода к власти классическо- рационализма произошел разрыв, который вывел безумие игры, и как психиатрия придумала, обработала и расчленила свой предмет — душевную болезнь. Кангийем выслуиал его и в ответ лишь ворчливо, как это было ему свойственно, обронил: «Если бы это было так, об этом уже было)ы известно». Однако рукопись повергла его «в настоящий иок». Он не сомневается, что перед ним выдающаяся рабоа, и без колебаний соглашается допустить ее к защите, впрочем, он предлагает Фуко изменить или смягчить некоорые, по его мнению, слишком категоричные формулиров-:и. Однако Фуко крайне дорожит литературной формой изюжения и решает не менять ни строчки. Вскоре после; ащиты рукопись будет напечатана — такой, какой ее проюл Кангийем.

Видимо, стоит подробнее рассказать о человеке, которому в очередной раз, теперь уже во время испытания на пути к званию доктора философии, пришлось экзаменовать 1>уко и выносить суждение о его работе. Первые встречи с Сангом, как его звали в Эколь Нормаль, оставили некото- >ый осадок в душе Фуко, но в конце концов он прочел его >аботы — и не без пользы для себя. Почему он раньше игюрировал их? Ведь Альтюссер еще в эпоху, когда главенстювали экзистенциалисты, при всяком удобном случае обращал внимание своих студентов на работы великого глашатая философии науки. Фуко, преодолев личную неприязнь, осилил «Норму и патологию» и статьи Кангийема, которые тот изредка печатал в специальных журналах. Жорж Кангийем >ыл прежде всего профессором и, как говорил Дезанти, оранизатором «философского племени». Он мало публиковал — и не толстые талмуды, а отдельные страницы, которые [ишь со временем составят тома, столь ценимые в профессиональных кругах: «Познание жизни», «Очерки по истории философии науки», «Идеология и рациональность науки о жизни»… В предисловии к «Безумию и неразумию» Фуко назовет Кангийема своим учителем и повторит то же самое в декабре 1970 года в речи, произнесенной им при вступлении в должность профессора Коллеж де Франс. Однако на самом деле он испытывал влияние Кангийема в промежутке между этими двумя событиями: оно более заметно в «Рождении клиники», чем в «Безумии и неразумии». В письме, отправленном Кангийему в июне 1965 года, Фуко говорит, в сущности, об этом: «Когда десять лет назад я лишь приступал к работе, я не знал Вас — то есть Ваших книг. Но я конечно же не смог бы сделать то, что я сделал, если бы не прочел их. Мои труды отмечены Вашей печатью. Я не могу сказать, что именно и каким образом отмечено ею, в частности, в самом “методе”, однако Вам следует знать, что даже мои “контрдоводы”, и особенно мои “контрдоводы”, например, по поводу витализма, появились лишь благодаря Вашим трудам, благодаря тому аналитическому слою, который Вы создали, благодаря изобретенному Вами “эпистемиологическому” и “эйдетическому”. На самом деле “Клиника” — лишь продолжение всего этого и, возможно, целиком укладывается в данные рамки. Я был бы рад когда-нибудь ухватить суть этой связи».

Чтобы «ухватить суть этой связи» и, быть может, понять тайное влияние профессора на целое поколение философов, следует обратиться к пространной статье, написанной Фуко в 1977 году в качестве предисловия к американскому изданию книги «Норма и патология». В этом тексте Фуко настаивает на той исключительной роли, которую Кангийем сыграл в дебатах, перетряхнувших французскую философскую мысль в шестидесятые и семидесятые годы: «Этот человек, писавший скупо, намеренно ограничивавший себя, во всем преданный особой области истории науки, дисциплине, в любом случае не претендующей на зрелищность, оказался некоторым образом втянутым в дискуссии, в которые старался не ввязываться» [168] Foucaut М. La Vie: Гехрёпепсе et la science // Revue de m6taphysique et de morale, janvier-mars 1985. P. 3. . Кангийем действительно вступил в спор лишь однажды, прокомментировав в значительной статье, замеченной всеми, «Слова и вещи» [169] Canguilhem G. Mort de l’homme ou 6puisement du cogito // Critique, № 242, juillet 1967. P. 599–618. . «Просто я был задет критикой в адрес Фуко со стороны сторонников Сартра», — вспоминает Кангийем. После смерти Фуко он отдаст должное ушедшему другу в блестящей статье, раскрывающей эволюцию мысли философа от «Безумия и неразумия» до последних томов «Истории сексуальности» [170] Canguilhem G. Sur l’Histoire de la folie en tant qu’evenement. . В январе 1988 года он будет председательствовать на коллоквиуме «Философ Фуко», который соберет в Париже множество исследователей со всего мира.