Николай Бердяев - Sub specie aeternitatis

Посвящаю Ли [1] Печатается по тексту издания: Николай Бердяев. Sub specie aeternitatis. Опыты философские, социальные и литературные (1900-1906 гг.). С.-Петербург. Издание М. В. Пирожкова, 1907. Книга была отпечатана Акционерным обществом Типографского дела в СПб. (Герольдъ), Вознесенский пр., 3. В качестве названия книги использовано выражение из «Этики» Спинозы (часть V, теорема 29): «с точки зрения вечности; под формой вечности» (лат.). В схолии к этой теореме Спиноза поясняет: «Мы представляем вещи как действительные (актуальные) двумя способами: или представляя их существование с отношением к известному времени и месту, или представляя их содержащимися в Боге и вытекающими из Божественной природы. Вещи, которые мы представляем истинными или реальными по этому второму способу, мы представляем под формой вечности, и их идеи обнимают вечную и бесконечную сущность Бога...» (Спиноза Б. Избранные произведения в 2-х тт. М., 1957, т. I, с. 608). Это же выражение Спинозы было использовано Р. Штаммлером в качестве эпиграфа к четвертой книге его труда «Хозяйство и право» и В. Виндельбандом — в названии статьи в сборнике «Прелюдии». Для внутреннего развития Бердяева его вторая книга «Sub specie aeternitatis» имеет такое же значение, как для С. Н. Булгакова знаменитый сборник «От марксизма к идеализму» (СПб., 1903). Книга посвящена «Ли» — Лидии Юдифовне Бердяевой (урожденной Трушевой; 1874-1945), жене Н.А.Бердяева с октября 1904г. При подготовке настоящего издания в тексте книги исправлены явные опечатки и ошибки, в ряде мест произведена минимальная стилистическая правка.

Я решаюсь издать свои опыты за последние шесть лет, хотя живо чувствую их несовершенство, отрывочность, неясность внутренней связи. Печатаю статьи в почти неизмененном виде и в хронологической последовательности. Знаю, что будут обвинять меня в противоречиях, изменчивости, непоследовательности... Вот я и хочу сказать несколько слов об этих кажущихся противоречиях и о действительном внутреннем единстве и последовательности исканий, сказавшихся в моих статьях. Прежде всего имею в виду единство психологическое, последовательность субъективную, т. е. связь наиреальнейшую.

Думается мне, что в отрывочных, недостаточно обработанных статьях этих, от первой и до последней, проходит одно желание — разгадать смысл жизни, жизни личной и мировой, одна мечта — о новой культуре и новой общественности. Раздвоение и кризис души, отразившийся в этой книге, быть может интересен не для одного меня. Реальный выход из этого раздвоения и кризиса мне всегда виделся только религиозный и все проблемы бытия в последнем пределе своем сводились к проблеме религиозной, хотя рассматривать их я пытался философски. Когда не обладаешь еще мудростью, то остается любить мудрость, т. е. быть философом [2] Обыгрывается этимологическое значение слова «философия», которое в буквальном переводе с греческого означает «любовь к мудрости», «любомудрие». От права именоваться «первым в мудрости» еще в древности один за другим отказались «семь мудрецов», мотивируя это тем, что «первый в мудрости — Бог» (см.: Фрагменты ранних греческих философов. М., 1989, ч. I, с. 101). Само слово «философия» ввел в оборот Пифагор: «Пифагор называл свое учение любомудрием («философией»), а не мудростью («Софией»). Упрекая семерых мудрецов (как их прозвали до него), он говорил, что никто не мудр [кроме Бога], ибо человек по слабости своей природы часто не в силах достичь всего, а тот, кто стремится к нраву и образу жизни мудрого существа может быть подобающе назван любомудром (философом)» (Там же, с. 148). . Последняя же мудрость и реальная сила дается лишь в религиозном гнозисе [3] Гнозис (греч.) — букв.: познание, знание. Здесь это слово употребляется в прямом значении, а не как название дуалистического религиозного течения поздней античности, в котором сочетались элементы восточных (иудейских, персидских) и эллинистических религиозных и философских учений. . Прошу прощения у академиков [4] Академики — здесь не носители высшего ученого звания, а представители догматических учений (как это понималось в поздней античности) , что философия не была для меня «отвлеченным началом» [5] «Отвлеченные начала» — термин философии В. С. Соловьева, который писал: «Под отвлеченными началами я разумею те частные идеи (особые стороны всеединой идеи), которые, будучи отвлекаемы от целого и утверждаемы в своей исключительности, теряют свой истинный характер и, вступая в противоречие друг с другом, повергают мир человеческий в то состояние умственного разлада, в котором он доселе находится» (Соловьев B.C. Сочинения в 2-х тт. М., 1988, т. 1, с. 586). В другой своей книге Бердяев отметил: «Употребляю выражение «отвлеченное начало» в том смысле, в каком употребляет его В. С. Соловьев в своей «Критике отвлеченных начал». (Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность. М., 1999, с. 98).