Мария Хевеши: Толпа, массы, политика

Перед правителем всегда стоит дилемма: если он хочет создать великую державу, иметь многочисленный народ, то он вынужден его хорошо вооружить, наделить такими качествами, что потом он не сможет управлять им. Если же от этого отказаться и иметь возможность делать с народом что угодно, то такой народ станет трусливым и станет жертвой того, кто на него нападет. В первом случае дается простор для смут и общественного несогласия, во втором — необходимо всеми возможными средствами запретить завоевания, ибо это приводит к крушению. «Необходимость вынуждает тебя к тому, что отвергает твой разум, ибо дела человеческие находятся в постоянном движении… Необходимо следовать римскому строю и примириться с враждой, существующей между народом и Сенатом, приняв ее как неизбежное неудобство для достижения римского величия» [6] Там же. С. 123. .

Народ, живущий под властью государя и потерявший свободу, становится грубым животным, свирепым и диким по своей природе. Он вскармливается в неволе, в загоне. Он не может научиться сам питаться, находить место для укрытия, поэтому он становится добычей первого встречного, который тут же может на него надеть ярмо. Макиавелли советует государю выяснить, к чему стремится народ, а стремится он прежде всего отомстить тем, кто оказался причиной его рабства и вновь приобрести утраченную свободу. При этом государь выяснит, что только небольшая часть народа желает быть свободной, дабы властвовать, все же остальные, а их подавляющее большинство, стремятся к свободе ради своей безопасности. А для этого нужны такие законы, при которых власть государя предполагает общественную безопасность, и как только народ убедится, что не нарушаются данные ему законы, он будет спокоен и доволен.

Макиавелли исходит из того, что природа масс и государя одинакова, и те и другие в равной степени могут заблуждаться. Что касается непостоянства, переменчивости, неблагодарности народа, то эти пороки столь же свойственны и государям. Различия в действиях народа и государя порождаются не их природой, а той степенью уважения к законам, в рамках которых они живут. «Если мы сопоставим все беспорядки, произведенные народом, со всеми беспорядками, учиненными государями, и все славные деяния народа со всеми славными деяниями государей, то мы увидим, что народ во многом превосходит государей и в добродетели, и в славе… Достаточно доброму человеку поговорить с разнузданным и мятежным народом, и тот тут же встанет на правый путь. А с дурным государем поговорить некому — для избавления от него потребуется железо. По этому можно судить о серьезности заболевания… Когда народ совершенно сбрасывает с себя всякую узду, опасаться надо не безумств, которые он творит, и не нынешнего зла страшиться — бояться надо того, что из этого может произойти… ибо общественные порядки легко порождают тирана» [7] Там же. С. 176–177. .

Плебеи в массе своей крепки и сильны, но по отдельности слабы, пишет Макиавелли. Массы дерзко и многократно оспаривают решение своего государя, но как только они оказываются под непосредственной угрозой наказания, они перестают друг другу доверять и повинуются. Не стоит придавать большого значения тому, что сам народ говорит о своих дурных или хороших настроениях. Хорошие настроения можно поддержать, дурным воспрепятствовать. Но если недовольство порождено утратой свободы или любимого государя, то для обуздания недовольства нужны будут крайние меры.

Не существует ничего более ужасного, чем разнузданные, лишенные вождя массы. И в то же время такие массы довольно беспомощны, горячие головы малость поостынут, и они рано или поздно разойдутся по домам. Каждый в отдельности начнет сомневаться в своих силах, будет заботиться о собственной безопасности и пойдет на попятный. Только вождь может поддерживать внутреннее единство взбунтовавшихся масс и заботиться об их защите. Когда у народа нет вождей, народные недовольства легко устранимы.

Макиавелли различает свободный и развращенный народ. Развращенный народ не соблюдает законов, он наглый. При таком народе невозможно создать республику, тогда нужна монархическая власть, которая обуздала бы испорченные массы. В его трактовке массы выступают источником силы, жизнеспособности государства, его устойчивости. И в то же время они — рассадник смуты и беспорядка.

Для Нового времени, особенно для века Просвещения, был характерен уже особый интерес к народным массам, толпам, к взаимоотношению масс и власти. Исходной точкой для всех рассуждений на эту тему была святая вера в силу разума, в познание истины. Темный, невежественный народ надо просветить, воспитать подобающим образом. И именно это будет гарантией его счастья. Это соответствовало самому духу, идее Просвещения, которые выражались в том, что разум и есть орудие исторического прогресса. Различные просветители трактовали саму идею просвещения по-разному. Так Вольтер ратует за просвещенную монархию, надеясь, что умный, просвещенный монарх сможет создать разумное общество, в котором все будут равны перед законом. Он отнюдь не сторонник народовластия. Известно, как горячо он боролся против официальной религии, и в то же время он видит в религии средство, могущее обуздать чернь, толпу. Вера в Бога выступает у него как полезная вера, гарантия общественного порядка, она помогает держать массы в повиновении. Именно поэтому он говорил о том, что если бы Бога не было, его надо было бы выдумать. Он исходит из того, что миром правят мнения. Поэтому самое главное сделать это мнение просвещенным, избавив людей, массы от предрассудков и невежества. Коль действия людей определяются исключительно мнениями, коль они властвуют над умами, то необходимо сделать мнения людей просвещенными.