Сергей Трубецкой - Учение о Логосе в его истории

==651

му для человека, который бы вздумал усомниться в реальности внешнего ему мира, по–видимому, не может существовать никаких рациональных доказательств противного. Где переход от логической необходимости — к реальной? Всякое доказательство предполагает достаточное основание: таким достаточным основанием для допущения реальности мира, или внешних мне существ, может служить, очевидно, только сама эта реальность — никак не ограниченная реальность моего чувства, моей отвлеченной мысли или мышления. Откуда же мы знаем о такой реальности?

Положим, что в действительности всякое субъективное состояние обусловливается или сопровождается элементом реального взаимодействия; положим, что и самая мысль предполагает отношение к реальному сущему, как это было показано выше. Все это не объясняет, однако, откуда мы знаем о такой реальности, каким образом она дается нашему духу и сознается как данная? Пусть мысль и чувство суть отношения; но, чтобы понять отношение, мы должны знать соотносящиеся термины. И если нам дан один термин в нашем сознании, каким образом нам может быть дан другой термин — то реальное, что есть вне нашего сознания?

Всякое чисто психологическое объяснение здесь, очевидно, недостаточно, а если бы даже такое доказательство могло быть достаточным, оно вело бы прямо к отрицанию реальности, т. е. к превращению ее в чисто психологическое явление, в простой факт нашего сознания. Это во всяком случае противно предположению, так как я естественно предполагаю в моих читателях или собеседниках нечто большее, чем факты моего сознания. Да и здравая психология там, где она хочет быть научной и не переходить в не–критическую метафизику, не задается этой проблемой — о реальной сущности вещей. Исходя из предположения, что мир действительно существует или что есть реальные живые существа вне нас, мы можем пытаться объяснить психологию нашего восприятия, нашего позпа ния этих существ, нашей веры в их действительное, независимое от нас существование. И, чтобы решать эту столь сложную задачу, психолог должен тщательно обособить от нее всякие метафизические проблемы. Каковы бы ни были его философские воззрения, он может свободно оставаться на почве эмпирического реализма, изучая психические явления в их соотношении с внешними явлениями.

Во всяком случае попытка объяснить внешнюю реаль-

==652

ность в качестве простого факта сознания равносильна отрицанию этой реальности. Реальность мира или внешних мне существ дана в моем чувстве и мысли, но не сводится к этому чувству и мысли: она столь же несомненна для меня, как и моя собственная реальность. И если мое чувство предполагает реальность моего существа, которое в нем ощущается, то моя объективная мысль предполагает реальность и других существ или вещей, к которым она относится, которые она сознает. В этом смысле можно сказать, что реальность в самом сознании моем обосновывает и обусловливает мое чувство и мою мысль.

Если моя вера во внешнюю моему ограниченному субъекту реальность меня обманывает, то придется всетаки допустить, что только эта вера обусловливает мою мысль во всех ее категориях; она обусловливает весь мой опыт, т. е. внутренний мир и внешний мир, как он сознается мною. Вера имманентна всему моему сознанию, поскольку оно относится к сущему.

И если я не могу отрешиться от этой веры, — от того, что обосновывает все являющееся, все, что я мыслю, чувствую, делаю, — то придется допустить, что само сущее метафизически обосновывает эту мою веру, а с нею вместе мою мысль и чувство, мое познание, точно так же как и весь являющийся мир.

Каковы физические условия такого восприятия реальности, — это нам совершенно неизвестно, точно так же как самая психическая деятельность нашей нервно–мозговой системы представляется нам еще тайной, которая вряд ли когда будет вполне обнаружена. Логически несомненно одно, — что реальность нельзя объяснить без реальности. Вне меня есть реальные существа, которые только отчасти являются мне и познаются мною. И если ни в моем субъективном чувстве, ни в моих представлениях и понятиях не может заключаться достаточного основания для какоголибо онтологического доказательства независимой от них реальности — то признание такой реальности представляется трансцендентным, поскольку оно выходит за пределы нашей мысли и чувства, взятых в их отвлеченности. Но так как действительная мысль и чувство никогда не могут быть вполне абстрактны (всякая абстракция условна), они всегда предполагают некоторую реальность, к которой они относятся. Как мы видели, отвлеченная мысль противоречит себе без предположения такой реальности. Но если признание такой реальности логически необходимо, то отсюда еще не следует, чтобы эта познаваемая нами реаль-