Сергей Трубецкой - Учение о Логосе в его истории

– 467 –

и чуждое, как «сатану» или богопротивное начало. Он проповедует покаяние и прощение, но Сам нигде не кается и не молится о прощении: Он Сам и прощает, и судит, вяжет и разрешает. Именно глубокое осуждение зла и тот «страшный суд» над ним, который Он возвещает в Своем лице, освещает нам в исключительной оригинальности Его собственное положительное сознание безгрешности (ср. Иоан. 8, 46: τίς ἐξ ὑμῶν ἐλέγχει μὲ περὶ ἁμαρτίας) {51} 51 кто из вас обличит Меня в грехе (др.-греч.). . Эта своеобразная черта нравственного образа Христова, запечатлевающая каждое Его слово и все Его евангелие, засвидетельствованная всем Новым Заветом, есть черта безусловно личная, свойственная одному Христу. Из нее всего яснее видно, что сознание единства с Отцом коренилось в самой глубине нравственного существа Христова. Черта эта безусловно подлинная, неизмышленная, оригинальная вполне – ее мог являть в Себе только Тот, кто действительно «не почитал хищением быть равным Богу» (Филип. 2, 6). Иисус «томится» в мире, испытывает «вражду» мира, потому что Он «не от мира», а всем существом Своим относится к Богу. Он сознает Себя нераздельно единым с Отцом, или, как говорит Иоанново евангелие, Он «пребывает в любви Отчей». Все учение четвертого евангелиста о любви вытекает из этого основного начала духовной жизни Иисуса, т. е. из испытанного Им «единства с Отцом», из внутренней взаимности «Отца и Сына». Как ни парадоксально это может показаться, но и здесь мы можем на основании евангельских показаний констатировать эту испытанную Иисусом взаимность, это единство с Отцом, определяющие всю Его жизнь, – констатировать независимо от нашей личной, субъективной оценки Богосозна–ния Христова.

III

Иисус, будучи человеком, всецело относит себя к Богу: это и являлось тою «хулою» или «кощунством», которое так возмущало Его врагов и которое послужило поводом к Его обвинению. Слова и действия Иисуса, в которых Он определял Свое отношение к миру и к Богу, не изумляют и не смущают теперешних верующих только потому, что они понимают их вне их исторической

– 468 –

обстановки и представляют себе Христа в сиянии Его славы, в Его богословском образе. Но если мы перенесемся за девятнадцать веков в Палестину и представим себе Христа в его реальном человечестве и среди живых людей, – только тогда поймем мы все значение, всю духовную мощь Его слова и образа, тогда поймем мы и тот великий нравственный кризис, который Он вызвал, то нравственное испытание, какое заключалось в непосредственном суждении каждого человека о Нем, когда приходилось высказаться за или против живого Христа, узнать в нем черты Отца или признать Его хульником, безумным или обольстителем.

Мы рассмотрели отношение Христа к закону, и мы видели, что Своему слову Он приписывает не только равный, но и больший авторитет, чем закону; мы видели, что при всем Своем благоговении ко храму Он считает Себя «бульшим храма». Он «больше Соломона», построившего храм, «больше Давида» и больше, чем сын Давида. Иоанн есть больше, чем пророк, но малейший в царстве Божием, которое возвещается Христом, – больше Иоанна (Мф. 11, 11). Сын человеческий, наследник Отца, имеет власть вязать и решить и может давать эту власть кому хочет. Он Господин и субботы Божией. «Все предано» Ему Отцом.

Его дело сознается Им, как Божие дело, и слово Его, как слово Божие (Лк. 8, 10). Это слово есть та жемчужина, для приобретения которой благоразумный купец продает все, что имеет (Мф. 13, 46). Христос есть сеятель этого слова, в котором начаток жизни, и блаженны те, кто Его видят и слышат (Мф. 13, 16). Слушающий и соблюдающий слово Христа имеет с Ним более действительную и близкую связь, чем узы крови (Лк. 11, 28): кто исполняет волю Божию, тот Ему брат, и сестра, и матерь (Мк. 3, 32).

Относя Себя всецело к Богу, Христос устанавливает между Собою и миром ту же противоположность, как между Богом и миром, и требует полного отречения от мира со стороны тех, кто хочет за Ним следовать. Если Иоанново евангелие рассматривает судьбу Христа при свете антитезы между Богом и миром, то у синоптиков мы находим еще более резкое практическое выражение той же противоположности. «Всякий из вас, кто не

– 469 –

отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником» (Лк. 14, 33). «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и мать, и жену, и детей, и братьев, и притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (ib. 26, 27) [607] Несколько отличная формула у Матфея (10, 37) имеет совершенно тот же смысл, особенно в связи с контекстом (Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку с матерью ее, и враги человека домашние его). . И вместе с тем такое последование Себе, или следование за Собою, Иисус признает необходимым условием спасения (Мф. 10, 32–33).