Жан Брикмон - Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна

Углубленное обсуждение политических проблем см. в Маркли (1992, с. 266–272) и Хобсбаум (1993, с. 63–63).

(77) Мэдсен и Мэдсен (1992, с. 471–472).

(78) Ароновиц (1988b, с. 292–293) предлагает немного отличающуюся, но столь же проницательную, критику квантовой хромодинамики (господствующей в настоящее время теории, которая представляет нуклоны в качестве связанных состояний кварков и глюонов): основываясь на работе Пикеринга (1984), он отмечает, что

в его [Пикеринга] описании кварки являются именами, данными (отсутствующим) феноменам, связанным не столько с теориями поля, сколько с теориями частиц, которые в каждом случае дают разные, хотя и одинаково правдоподобные, объяснения одному и тому же (логически выведенному) наблюдению. Тот факт, что большая часть сообщества ученых выбрало то или иное объяснение, зависит не столько от его обоснованности, сколько от традиционных предпочтений самих ученых.

Но Пикеринг не настолько углубляется в историю физики, чтобы обнаружить то основание в традиции исследований, откуда берется объяснение в терминах кварков. Это основание покоится даже не в традиции, а в научной идеологии, в различии между теориями поля и теориями частиц, между простыми объяснениями и комплексными, между уловками достоверности и недетерминированностью.

Двигаясь в том же русле, Маркли (1992, с. 269) замечает, что предпочтение, которое физики отдают квантовой хромодинамике, а не теории самонастройки Чью и его «субатомной демократии» (Чью 1977), берет начало, скорее, в идеологическом выборе, а не в экспериментальных данных:

Поэтому неудивительно, что среди физиков, которые, чтобы объяснить структуру вселенной, стремятся к Большой Объединенной Теории или Теории Всего, теория самонастройки впала в определенную немилость. Глобальные теории, объясняющие «всё», возникают из-за того, что западная наука наделяет привилегированным значением порядок и логическую непротиворечивость. Выбор между теориями самонастройки и теориями всего, с которым столкнулись физики, в своей Основе связан не с тем истинностным значением, которым обладает каждый из этих способов объяснения данных, но с нарративными структурами — недетерминистскими или детерминистскими — в которые включены эти данные и при помощи которых они интерпретируются.

К несчастью, подавляющее большинство физиков еще ничего не знают об этой важнейшей критике одной из их догм, которые они с таким рвением защищают.

Другой вид критики скрытой идеологии современной физики частиц см. в Крокер и др. (1989, с. 158–162, 204–207). На мой, скорее, традиционный вкус, эта критика по своей стилистике слишком сильно напоминает Бодрийяра, но ее содержание идет прямо к цели (за исключением отдельных небольших неточностей).

(79) Росс (1991, с. 29). Забавный пример того, как это весьма скромное требование довело отдельных правых ученых до апоплексического удара, см. в Гросс и Левитт (1994, с. 91) (один из эпитетов, которые они выбрали, — это «пугающий сталинизмом»).

(80) Оливер (1989, с. 146).

(81) Хотя теория хаоса была глубоко изучена аналитиками культуры — см., например, среди многих других работ, Хэйлс (1990, 1991), Аргирос (1991), Бест (1991), Юнг (1991,1992), Ассад (1993) — теория фазовых переходов в общем осталась незамеченной. (Исключением является обсуждение группы ренормализации в Хэйлс (1990, с. 154–158).) Это весьма досадно, поскольку центральными характеристиками этой теории являются прерывность и возникновение множественных ступеней; было бы интересно узнать, как развитие этих тем в 70 годы было связано с остальной культурной жизнью. Я предполагаю, что эта область станет потенциально плодотворным исследовательским полем для аналитиков культуры. Теоремы непрерывности, которые могут оказаться значимыми для анализа культуры, выписаны в Ван Энтер, Фернандез и Сокал (1993).

(82) Иригарей (1977), Хэйлс (1992). См., тем не менее, в Шор (1989) критику излишней почтительности Иригарей по отношению к традиционной (мужской) науке, в частности, физике.

(83) Том (1977, 1988), Арнолд (1992).

(84) Касаясь картезиано-бэконовской метафизики, Роберт Маркли (1991, с. 6) заметил, что

Повествования научного прогресса зависят от навязывания бинарных оппозиций — истинного/ложного, правильного/неправильного — научному познанию, предпочитающему шуму значение, метафоре — метонимию, диалогической конфронтации — монологическую авторитарность. […] Эти попытки захвата природы идеологически выполняют функцию наказания, а их описательные возможности весьма ограничены. Они концентрируют внимание на небольшом числе феноменов — например, на линейной динамике — которые, как кажется, предлагают простые и подчас идеализированные способы смоделировать и проинтерпретировать отношение человечества и вселенной.