Эрих Фромм - Здоровое общество. Догмат о Христе

Взаимоотношения человека и общества с давних пор привлекали философов, стремившихся определить, какой из элементов этой бинарной оппозиции первичен, и исследовать природу взаимоотношений индивида и социума. Кульминацией «социального» подхода к анализу этих взаимоотношений стала теория К. Маркса, который провозгласил человека общественным животным. По Марксу, человек есть совокупность общественных отношений, поэтому противопоставление индивида обществу лишается смысла. Противовесом марксистской теории стала «биологическая» теория З. Фрейда, полагавшего, что человек наделен фундаментальной антисоциальностью. Общество репрессивно; угрожая санкциями, оно подавляет свободное проявление инстинктов, которые, выражая биологическую природу человека, с точки зрения общества являются аморальными. Попытку примирить эти противоположные точки зрения на взаимоотношения человека и общества предпринял основоположник «гуманистического психоанализа» Эрих Фромм.

Ошибку Фрейда Фромм видел в том, что Фрейд современного ему человека выдавал за человека вообще. Неизменной человеческой природы (а именно так и подходил к человеку Фрейд) не существует. Разумеется, у всех людей есть общие и постоянные потребности: голод, жажда, потребность во сне. Но надстраивающиеся над ними стремления и чувства: любовь, ненависть, жажда власти, тяга к наслаждению — продукты социального процесса.

Маркс же абсолютизировал в человеке социальное и считал определяющим разум, а при подходе к обществу и истории недооценивал психологические факторы. Вопреки Марксу, считавшему, что общественная жизнь (бытие) определяет общественное сознание, Фромм полагал, что между экономическими отношениями и человеческим сознанием есть еще один элемент — социальный характер. Его содержание составляют психологические свойства человека, в которых реализуются его способности к критическому мышлению, к тонким переживаниям и которые выражаются в стремлении к свободе и к справедливости.

Широко распространенные определения человека: «человек есть разумное животное», «человек есть политическое животное», конечно, отражают определенные стороны человеческой природы, но упускают ее сущность. А сущность человека не есть некая «вещь», которая «прячется» за явлениями, сущность человека определяется его экзистенциональной ситуацией. И эта ситуация уникальна: человек, с одной стороны, есть животное и как таковое он — неотторжимая часть природы, а с другой стороны, человек есть социальное существо, то есть отделен от природы непроходимой пропастью. Эта двойственность человека и составляет суть его экзистенции. Как писал Фромм: «Человек стоит перед страшной пропастью превращения в узника природы, оставаясь, одновременно свободным внутри своего сознания; ему предопределено быть выделенным из него, быть ни там, ни здесь. Человеческое самосознание сделало человека странником в этом мире, он отделен, уединен, объят страхом».

Этот страх порождает в человеке иррациональную деструктивность, тягу к разрушению как форму «бегства от природы». Эта «негативная свобода» выливается в глобальную катастрофу отношений между людьми в социуме и между человеком и обществом в целом — иными словами, в кризис общества как института.

Маркс, по Фромму, был прав в том, что указывал на кризис человеческого общества, однако ошибочно считал причиной кризиса экономические отношения и частную собственность. Общество заражено деперсонализацией индивида: массовая культура, массовое искусство, массовая политика обусловлены совокупностью всех условий жизни современного индустриального общества. Эту болезнь возможно вылечить только через обретение позитивной свободы, свободы не самой по себе, не деструктивной, а «свободы для чего-либо», через переход от состояния «иметь» к состоянию «быть». И только общество, члены которого обладают позитивной свободой, можно назвать здоровым.

Игорь Феоктистов

Нет более расхожей мысли, чем та, что мы, обитатели западного мира XX в., совершенно нормальны. Даже при том факте, что многие из нас страдают более или менее тяжёлыми формами психических заболеваний, общий уровень душевного здоровья не вызывает у нас особых сомнений. Мы уверены, что, введя более совершенные методы психической гигиены, можем в дальнейшем улучшить положение дел в этой области. Если же речь заходит об индивидуальных психических расстройствах, мы рассматриваем их лишь как абсолютно частные случаи, разве что немного недоумевая, отчего же они так часто встречаются в обществе, считающемся вполне здоровым.