Жиль Делез - Марсель Пруст и знаки

Теперь несколько слов о работах, предлагаемых вниманию читателя. В сборник включены тексты, написанные в различные периоды жизни. Тексты разные, по разному характеризующие мыслителя, отражающие различные этапы его интеллектуальной эволюции. Однако, знакомство с ними будет более чем полезным во многих отношениях. Формальное единство — все публикуемые здесь под одной обложкой работы были в русских переводах впервые напечатаны на страницах альманаха «Метафизические исследования» — позволяет обнаружить и единство сущностное, которое становится очевидным именно исходя из всего «делезовского комплекса», центром которого является, конечно же, сам автор, его интеллектуальная позиция, жесты пристрастий и предпочтений, наконец, тембральная окраска мыслительной «фактуры». Сюжеты, имена, проблемы, термины, ритмы слов и предложения, элементы того или иного конкретного текстуального ансамбля не замыкаются пределами представленного сейчас образования, не истрачиваются и не исчерпываются до конца той «поверхностью», по которой непосредственно скользит взгляд читателя, они не замыкаются в автономную обособленность данного произведения. Но, пользуясь делезовскими определениями, экстраполированными, правда, в иной контекст — в тягучую вязь прустовского вербального потока, — образуют «серии» и «группы», продолжаются и возрождаются в других те кетовых пространствах и в других формально-смысловых комплексах. Проще говоря, являются сквозными. Мыслитель любил возвращаться на разных этапах [в иных повествовательных рядах, в окружении кортежа других символов и знаков) к однажды сказанному, написанному, оглашенному.

Показательна, с этой точки зрения, работа «Марсель Пруст и знаки». Впервые вышедшая в свет в 1964 году [12] Предлагаемый вниманию читателей перевод содержит именно первую авторскую версию книги. В него не включены добавления [самые многочисленные — при переиздании 1970 г.), изменения, корректировки, которые производились Ж. Делезом при каждом последующем переиздании работы. , она уже содержит весь комплекс проблем, тем и приемов, которые затем обретут развернутую форму в таких работах Ж. Делеза как «Логика смысла» и «Различие и повторения». С некоторыми оговорками можно утверждать: здесь имплицитно — в свернутом, не артикулированном вполне, но «проболтанном» состоянии — содержится то, что затем будет эксплицировано в другую текстуальную поверхность. «Имеющие уши — да услышат!», т. е. знакомые с «Логикой смысла» и с «Различием и повторением» без труда поймут, что «это — уже есть тут». Справедливости ради стоит указать и на принципиальное различие «манер изложения» обоих случаев: если «Марсель Пруст и знаки» — это все же, и в первую очередь, «о Прусте» или, точнее, о «Поисках утраченного времени», где, между строк проскальзывая, проглядывает лик собственно делезовской интриги — она прячется в «складчатости» обильно цитированных прустовких фраз, — то, допустим, «Логика смысла» — это уж никак, либо в минимальной степени, о «Л. Кэрролле», или «Алисе в стране чудес». Вроде бы один и тот же набор конститутивных элементов (текст предшественника, к которому — поверх которого, над которым, под которым, между строк которого — прикладывается собственный текстуальный массив), однако позиция взгляда начисто меняет диспозицию, и перед нами— другой «жанр» или другой «стиль».

Знакомство с книгой Ж. Делеза «Марсель Пруст и знаки» чрезвычайно полезно еще и потому, что позволяет проследить как «работает» философ, как кропотливо, бережно, красиво и виртуозно строит свою сюжетно-умозрительную последовательность, накладывая свой голос, совсем не заслоняющий и не портящий тембр первоисточника, на смысловое и вербальное пространство писателя. Отечественный читатель уже знаком с тем, как работают «по тексту» Р. Барт и Ж. Деррида. Манера Делеза — не менее впечатляющая и интригующая. Используя роман М. Пруста как некую отправную точку, своеобразный «субстрат», из которого конституируется и фактурная, и смысловая поверхности, Ж. Делез виртуозен в осуществлении своих намерений, намерений сугубо «метафизического плана». Из многотомной эпопеи, хорошо, но вряд ли беспристрастно прочитанной, философ извлекает свою «философско-концептуальную выгоду».

В какой-то степени произведение Делеза может отдаленно напомнить литературоведческое эссе, оно сознательно «прикрывается» условностями данного дискурса, однако перед нами — все же совершенно оригинальная, именно философская модель, с философской интригой, с умозрительной сюжетикой, где точки, узлы, доминанты, векторы и импульсы, перерывы и длительности сочетаются в комплексный массив, который невозможно отнести к какому-либо традиционно разграниченному, корпоративному ведомству. Произведение философа являет образец маргинальной транспозиции. Книга Ж. Делеза в такой же степени принадлежит и философии и филологии, как, допустим, исследования посвященные Ф. Достоевскому и Ф. Рабле М. Бахтина.