Юрген Хабермас: Между натурализмом и религией

«Ситуационность» разума понимали и на традиционной линии исторического мышления от Дильтея до Хайдеггера, и на линии прагматического мышления от Пирса до Дьюи (и некоторым образом Витгенштейна) как задачу детрансцендентализации познающего субъекта. Конечный субъект должен пребывать «в мире», не утрачивая полностью своей «миропроизводящей» спонтанности. Поэтому дискуссия между Маккарти и учениками Хайдеггера, Дьюи и Витгенштейна представляет собой семейный спор по вопросу, какая сторона правильно осуществляет детрансцендентализацию [15] Мне нет необходимости возвращаться здесь к семейному спору в рамках семейного спора. См.: McCarthy Т. Practical Discourse: On the Relation of Morality in Politics // Ders. (1991). P. 181–199; McCarthy T. Legitimacy and Diversity // Rosenfeld M., Arato A. (eds.). Habermas on Law and Democracy. Berkeley, 1998. P. 115–153. Мой ответ на это см.: Ibid. Р. 391–404. : теряются ли следы трансцендирующего разума в песках историзации и контекстуализации или же разум, воплощающийся в исторических контекстах, сохраняет способность к трансценденции изнутри? Обладает ли сотрудничество способных к обучению субъектов, в рамках их артикулированных в языке жизненных миров, силой для пересмотра взглядов ради рационально мотивированного изменения интерпретации мира? Явлен ли разум в «мирораскрывающем» событии (Geschehen) языка или же он остается в то же время «миродвижущей» силой? [16] См.: Habermas J. Wahrheit und Rechtfertigung. Frankfurt/M., 1999.

В диспуте с деконструктивистами спорной является отнюдь не постановка вопроса как таковая. Но для учеников Юма, то есть для значительной части аналитической философии, диалектика мирораскрывающего языка и внутримирового учебного процесса не имеет даже как следует определенного смысла. Если мы не будем полагаться на Кантову идею «мирообразующего» разума и на концепцию рассудка, который «конституирует» предметы возможного опыта, то не может быть оснований и для детрансцендентализации «сознания» познающих и действующих субъектов, а тем более — для спора о проблемах, возникающих вследствие такой корректировки. Маккарти отстаивает лингвопрагматическое объяснение «ситуационности разума» против деконструктивистских возражений. Я же попытаюсь дать отпор непониманию со стороны аналитической философии вопроса о детрансцендентализированном использовании разума.

Разумеется, я не хотел бы открыто агитировать за формально-прагматическую теорию значения и повторять хорошо знакомые аргументы [17] См.: Habermas J. On the Pragmatics of Communication. Hg. von M. Cook. Cambridge (Mass.), 1998. . Трудность понимания заключается не в деталях, но в подходе. Семантика истины создала внутреннюю взаимосвязь между значением и условиями применимости высказываний и тем самым проторила путь к концепциям рациональности, воплощенной в языке или даже в коммуникации (Дэвидсон, Даммит, Брэндом). Но с помощью когда-то установленных Юмом и Кантом стрелок, открывающих или закрывающих номиналистическое рассмотрение операций человеческого духа, аналогичные по структуре мысли сегодня все еще направляются по другой колее и по разнообразным направлениям.

Если я правильно рассуждаю, перестройка кантовских «идей» чистого разума в «идеализирующие» условия коммуникативного поведения создает трудности для понимания прежде всего в отношении фактической роли перформативно предполагаемых контрафактических гипотез. А именно: последним приписывается оперативная эффективность для структурирования процессов понимания и для организации взаимосвязей действия: «This (move) has the effect of relocating the Kantian opposition between the real and the ideal within the domain of social practice. Cooperative interaction is seen to be structured around ideas of reason which are neither fully constitutive in the Platonic sense nor merely regulative in the Kantian sense. As idealizing suppositions we cannot avoid making while engaged in processes of mutual understanding, they are actually effective in organizing communication and at the same time court-terf actual in ways that point beyond the limits of actual situations. As a result, social-practical ideas of reason are both „immanent“ and „transcendent“ to practices constitutive of forms of life» [18] McCarthy Т. (1994). Р. 38. [«Этот (ход) имеет эффект переноса кантовской оппозиции между реальным и идеальным внутрь сферы социальной практики. Кооперативная интеракция рассматривается как структурированная вокруг идей разума, каковые не являются ни полностью конститутивными в духе Платона, ни попросту регулятивными в духе Канта. Мы не можем избежать идеализирующих предположений, будучи вовлеченными в процессы взаимопонимания; они являются действительно эффективными при организации коммуникации и в то же время противоречат фактам, выходя за рамки актуальных ситуаций. В результате социально-практические идеи разума сразу и „имманентны“, и „трансцендентны“ практикам, образующим формы жизни» (англ.).] .