Томас Каткарт: Как-то раз Платон зашел в бар… Понимание философии через шутки

Лейбниц стоит на противоположной Богу точке зрения. Будучи рационалистом, Лейбниц вовсе не желал признавать, что то или иное событие «просто случается», и вместо него с легкостью могло бы произойти нечто совершенно иное. Он чувствовал, что должна существовать причина, делающая ту или иную ситуацию необходимой. Почему в Сиэтле дожди идут чаще, чем в Альбукерке? Потому что условия А, В и С делают противоположную ситуацию невозможной. В этом большинство из нас согласится с Лейбницем, — особенно жители Сиэтла. Однако Лейбниц идет дальше, утверждая, что эти самые базовые основания А, В и С также не могли быть иными. И даже те основания, которые привели к появлению А, В и С, а также основания этих оснований, и так далее, и так далее, до бесконечности. Именно это Лейбниц называл законом достаточного основания, имея в виду, что любое существующее положение дел является таковым потому, что по-иному просто не могло быть. Мир, где в Сиэтле нет частых дождей, а также отсутствует вся совокупность причин, приводящих к этому, в итоге не будет миром, который мы знаем. Это будет хаос, в котором отсутствуют универсальность и единство.

Понятие бесконечности приводило метафизиков в замешательство… гм, целую вечность. Те, кто не разделяет метафизических концепций, робеют перед ним гораздо меньше.

Две коровы стоят на выгоне. Одна поворачивается к другой и говорит:

— Хотя обычно число «пи» сокращают до пяти знаков, в действительности оно продолжается до бесконечности.

Другая, повернувшись к товарке, отвечает:

— Муууу!

Следующий анекдот объединяет понятие вечности с другой знаменитой философской идеей — относительностью пространства и времени:

Врач сообщил женщине, что жить ей осталось шесть месяцев.

— Неужели ничего нельзя сделать? — спрашивает она.

— Кое-что можно, — отвечает доктор. — Вы можете выйти замуж за бухгалтера.

— И как это поможет мне справиться с болезнью? — интересуется пациентка.

— С болезнью — никак, — заявляет врач. — Но в этом случае шесть месяцев покажутся вам вечностью.

Этот анекдот поднимает философский вопрос: как нечто конечное, вроде шестимесячного срока жизни, можно сравнивать с чем-то бесконечным, с вечностью? Тому, кто задается этим вопросом, никогда не приходилось жить с бухгалтером.

Обладаем ли мы, здесь и сейчас, властью над собственной судьбой?

За истекшие столетия философы разбрызгали по бумаге море чернил, пытаясь найти ответ на вопрос: волен ли человек принимать решения и действовать по собственной воле, или же наши поступки определяются внешними силами — наследственностью, окружением, историей, судьбой, компанией Microsoft?

Авторы греческих трагедий подчеркивали, что герои совершали неизбежные ошибки из-за предопределенности хода событий.

Когда писателя XX века Исаака Башевиса-Зингера спросили, верит ли он в свободу воли, он с усмешкой ответил: «Приходится! У меня нет выбора». Именно такую позицию многие философы отстаивают с совершенно серьезными физиономиями: они полагают, что мы вынуждены верить в свободу собственной воли, поскольку иначе у нас нет причин следовать моральным обязательствам, ведь в противном случае моральный выбор окажется вне сферы ответственности человека.

В последнее время представления о том, что поведением человека руководят психологические силы, которые он не в состоянии контролировать, окончательно размыли саму идею моральной ответственности. В результате в судах мы можем слышать самые невероятные оправдания совершенных преступлений: подсудимый легко может заявить, что избыток сахара, положенного в его десерт, заставил его совершить убийство. Это все то же старое доброе утверждение: «Меня толкнул на это дьявол!», одетое в современные психологические одежды.

С другой стороны, существуют детерминисты, которые вполне в состоянии заявить: «Бог заставил меня сделать это. Ведь именно Бог определил все, что происходит во вселенной, вплоть до мельчайших деталей». Барух Спиноза, еврейско-голландский философ XVII века, и Джонатан Эдвардс, американский теолог XVIII столетия, были поборниками подобного догматического детерминизма. А вот орел, лягушка и водитель грузовика из следующего анекдота, возможно, полагали, что действуют каждый по собственной воле:

Моисей, Иисус и бородатый старик играют в гольф. Моисей наносит сильный удар, мяч летит далеко, но катится по земле прямо в пруд. Моисей поднимает клюшку, воды расступаются, и мяч спокойно выкатывается на другой берег.