Томас Каткарт - Как-то раз Платон зашел в бар… Понимание философии через шутки

Тассо: Хорошая? Ты о чем? Что ты имеешь в виду под словом «хорошая»?

Димитрий: Перед тем, как ответить на твой вопрос, я задам тебе свой. Знаешь ли ты, что имеется в виду под словосочетанием «боль в заднице»?

Димитрий: Я тут думал над твоим вопросом, что означает слово «хороший», и пришел к выводу: «хороший» — тот, кто поступает правильно.

Тассо: Зевс тебя побери, Димитрий, ты сплошной сюрприз! Начинаешь мыслить как истинный философ. Только один вопрос: откуда ты знаешь, какие поступки — правильные?

Димитрий: Ну, ты и спросил! Оттуда же, откуда все — от мамы.

Тассо( в сторону ): И почему все способные ученики всегда достаются Сократу?

Божественный закон трактует этику просто: если Бог сказал, что это плохо, значит это плохо, окончательно и бесповоротно. Вот, в общем-то, и все. Но и здесь есть проблемы. Во-первых, как мы можем с уверенностью судить, что на самом деле думает Бог? Из Священного Писания, утверждают фундаменталисты. Но откуда было знать людям, упомянутым в Священном Писании, что сигналы, которые они получали, действительно посылал им Господь? Авраам, к примеру, утверждал, что Бог велел ему принести в жертву собственного сына. «Если Бог этого хочет, я, пожалуй, так и поступлю», — рассудил Авраам. Однако мы для начала хотели бы задать Аврааму философский вопрос: «Ты что, псих? Ты услышал, что “Бог” просит тебя сделать явно безумную штуку и даже не попросил у него удостоверения личности?»

Другая проблема, связанная с божественным законом, кроется в интерпретациях. Как именно следует почитать своих отца и мать? Каждый год посылать открытку на День матери? Или выйти замуж за сынка дантиста — зануду, к чему тебя склоняют твои почтенные родители? Этот вопрос отнюдь не пустое схоластическое теоретизирование, если сын дантиста ростом тебе по грудь и весит при этом больше центнера.

Главная особенность божественных законов заключается в том, что последнее слово все равно остается за Господом.

Моисей спускается с горы Синай, держа в руках скрижали.

— У меня две новости: одна хорошая, другая — плохая, — обращается он к ожидающей толпе.

— Хорошая: сторговались на десяти. Плохая: прелюбодеяние вошло.

Молодой и здоровый святой Августин явно пытался поторговаться на ту же тему, когда воскликнул: «Господи! Даруй мне целомудрие! Но не сейчас!» Таким образом он явно пытался мудрить с мудростью Талмуда: «Ну, ты же не указал, когда именно не следует предаваться прелюбодеянию!» Звучит как анекдот.

В своем главном труде «Государство» Платон писал: «Государство — это разросшаяся душа». Поэтому, чтобы обсудить индивидуальные добродетели, он написал диалог, рассказывающий об идеальном государстве. Правителями этого государства он назначил философов — быть может, потому, что сам был весьма популярен среди философов. Правители управляют государством подобно тому, как разум управляет человеческой душой. Главная ценность правителей-философов, как и разума, — мудрость, которую Платон определяет как способность понимать идею добра. Однако то, что для одного — добро, для другого — лишь ханжеское лицемерие.

На собрании преподавателей одного из факультетов колледжа внезапно появляется ангел и обращается к руководителю кафедры философии:

— Я готов одарить вас одним из трех сокровищ по вашему выбору — Мудростью, Красотой или десятью миллионами долларов.

Профессор тут же выбирает Мудрость.

Вспыхивает яркий свет, и профессор как будто преображается. Однако он продолжает все так же сидеть на своем месте и, не мигая, смотрит на свой стол.

— Скажите нам что-нибудь, — шепотом просит один из его коллег.

— Надо было брать деньги, — отвечает профессор.

Центральной проблемой этики стоиков в IV веке до н. э. был вопрос о том, как относиться к господству идеи фатализма, характерной для жизни и быта тоталитарных империй. Поскольку у них не было возможности сколь-нибудь ощутимо повлиять на социум, они решили изменить собственное отношение к жизни. Единственной проблемой для них остался контроль над собой. Стоики выработали стратегию эмоционального отстранения от жизни. Свое отношение они называли «апатия»; оно было для них добродетелью, хотя и превращало их в предмет для насмешек у посетителей местной таверны. Стоики стремились отринуть радости жизни (секс, наркотики и всяческий дионисийский хип-хоп), дабы избежать приносимых ими несчастий (болезней, передающихся половым путем, похмелья, плохих стихов). В своих действиях они руководствовались исключительно разумом, отвергая страсти, и считали себя единственными счастливыми людьми — хотя вернее было бы сказать, что они просто не были несчастными.