Альфред Тарский: Истина и доказательство

Семантический аспект термина «истинное» ясно раскрывается объяснением, предлагаемым Аристотелем, и некоторыми формулировками, которые будут приведены в нашем дальнейшем изложении. Мы попытаемся дать здесь более точное объяснение классической концепции истины, которое смогло бы заменить аристотелеву формулировку, сохраняя её основные идеи. Для этой цели мы должны прибегнуть к помощи некоторых технических средств современной логики. Мы должны будем также точно определить язык, с предложениями которого будем иметь дело. Это необходимо только потому, что последовательности звуков или знаков, которые являются истинными либо ложными, или, во всяком случае, осмысленными в одном языке, могут быть бессмысленными выражениями в другом.

Начнём с простой проблемы. Рассмотрим предложение русского языка [4] У автора в этом и других аналогичных местах речь идёт о соответствующих выражениях английского языка. , значение которого не вызывает никаких сомнений, — например, «снег бел». Для краткости мы обозначим это предложение буквой «Ѕ», так что индекс «Ѕ» становится именем данного предложения. Зададим себе вопрос: что мы имеем в виду, когда говорим, что Ѕ истинно или что оно ложно? Ответ на этот вопрос будет простым. Говоря в духе аристотелева объяснения, что Ѕ истинно, мы просто имеем в виду, что снег бел, а говоря, что Ѕ ложно, мы подразумеваем, что снег не бел. Опуская символ Ѕ, мы получаем следующие формулировки:

(1) «снег бел» — истинно, если и только если снег бел.

(1') «снег бел» — ложно, если и только если снег не бел.

Таким образом, формулировки (1) и (1') обеспечивают удовлетворительные объяснения значений терминов «истинное» и «ложное», когда эти термины соотносятся с предложением «снег бел». Мы можем рассматривать формулировки (1) и (1') как частные дефиниции терминов «истинное» и «ложное», как их дефиниции по отношению к данному конкретному предложению.

На первый взгляд может показаться, что формулировка (1), когда она рассматривается в качестве дефиниции, обнаруживает существенный недостаток, широко обсуждавшийся в традиционной логике, ― порочный круг. Основание состоит в том, что некоторые слова, например, «снег», встречаются как в дефиниенсе, таки в дефиниендуме. Однако на самом деле их присутствие там является совершенно различным по своему характеру. Слово «снег» является синтаксической (или органической) частью дефиниенса. Действительно, дефиниенс есть предложение, и слово «снег» его подлежащее. Дефиниендум также есть некоторое предложение, оно выражает тот факт, что дефиниенс есть истинное предложение. Его подлежащим является название или имя дефиниенса, образуемое путём заключения дефиниенса в кавычки (когда мы говорим нечто о некотором объекте, мы всегда используем имя этого объекта, а не сам объект). Выражение, заключенное в кавычки, должно грамматически трактоваться как единое слово, не имеющее никаких синтаксических частей. Поэтому, в частности, слово «снег», которое вне каких-либо сомнений присутствует в дефиниендуме, не является в нём синтаксической частью. Логики средних веков сказали бы, что слово «снег» присутствует в дефиниенсе по suppositione formalis, а в дефиниендуме по suppositione materialis.

В формулировке (1) мы применили обычный метод образования имён высказываний или любых других выражений, состоящий в заключении данного выражения в кавычки. Этот метод имеет много достоинств, но он является также и источником трудностей, которые нет необходимости здесь обсуждать. Вместо того, чтобы заняться анализом этих трудностей, мы укажем другой способ, с помощью которого можно рассеять страхи перед порочным кругом. Имя (название) любого выражения можно образовать путём описания выражения буква за буквой. Используя этот метод, мы получим вместо формулировки (1) следующую, более длинную формулировку:

(2) Ряд из двух слов, первое из которых состоит из букв «С», «Н», «Е», «Г», а второе ― из букв «Б», «Е», «Л», является истинным высказыванием, если и только если снег бел.

Формулировка (2) не отличается от формулировки (1) по своему значению; последняя может рассматриваться просто как сокращённая форма формулировки (2). Конечно, новая формулировка менее прозрачна, чем старая, но она имеет то преимущество, что не порождает видимости порочного круга.

Частные дефиниции истины, аналогичные формулировкам (1) или (2), могут быть с таким же успехом построены для других предложений. Каждая из таких дефиниций имеет вид (3): Р истинно, если и только если Р, где Р обозначает некоторое предложение, для которого строится данная дефиниция. Специальное внимание следовало бы уделить тем ситуациям, когда предложение, которое нужно поставить на место Р, содержит слово «истинное» в качестве синтаксической части. Соответствующий эквивалент (3) не может тогда рассматриваться как частная дефиниция истины, поскольку если её трактовать как дефиницию, то она явно будет содержать порочный круг. Но даже и в этом случае формулировка (3) является осмысленной. Вообразим, например, что, просмотрев какую-то книгу, мы находим следующую фразу: (4) Не каждое предложение в этой книге является истинным. Применяя к формулировке (4) аристотелев критерий, мы видим, что предложение (4) является истинным, если на самом деле не каждое предложение рассматриваемой книги является истинным, и оно является ложным в противном случае. Иными словами, мы можем утверждать, что получим эквивалент предложения (3), заменив в нем Р на предложение (4). Разумеется, этот эквивалент имеет место только при таких условиях, когда предложение (4) является либо истинным, либо неистинным, но само по себе не позволяет нам решить, что же имеет место на самом деле. Для того, чтобы проверить утверждение, выраженное в предложении (4), нужно внимательно прочесть всю книгу и проанализировать истинность предложений, содержащихся в ней.

Читать дальше