Эрих Фромм - Искусство быть

Другим примером искаженной оценки ментальной активности цивилизованного человека служит искусство чтения и письма. Современный человек верит, что владение этими умениями есть бесспорный признак прогресса. Огромные усилия были предприняты для уничтожения неграмотности, почти такие, как если бы она была признаком умственной отсталости; прогресс нации измеряется — наряду с количеством автомобилей — процентом людей, которые могут читать и писать. Столь высокая оценка не учитывает тот факт, что люди, среди которых умение читать и писать является монополией небольших групп жрецов и ученых или отсутствует вовсе, обладают колоссальной памятью. Современному человеку трудно понять, что вся древняя литература, такая, как ведические писания, буддистские тексты, книги Ветхого Завета передавались устно от поколения к поколению много сотен лет, прежде чем были записаны. Напротив, я наблюдал, что у людей, например, мексиканских крестьян, даже если они могли читать и писать, правда, не слишком быстро, память была очень хорошей, потому что они не записывали мысли.

Каждый может провести подобные наблюдения над собой. Как только вы что-то запишете, вы перестанете прилагать усилия, чтобы это запомнить. Не нужно, как раньше, хранить эту информацию в мозгу, потому что она уже сохранена на вспомогательном материале: пергаменте, бумаге, магнитной ленте. Вам покажется, что нет необходимости ее помнить, потому что она надежно сохранена в виде записи, которую вы сделали. Дар памяти, таким образом, страдает из-за отсутствия тренировки. Сегодня можно наблюдать, как люди хотят избежать напряжения мысли даже в малых дозах: например, когда продавец в магазине складывает три цифры на калькуляторе вместо того, чтобы сделать это в уме.

Та же мысль о более высокой активности первобытного человека может быть перенесена и на искусство. Первобытные охотники и земледельцы около 30 000 лет тому назад рисовали замечательные сцены из жизни животных и людей, некоторые из них дошли до нас хорошо сохранившимися в пещерах Южной Франции и Северной Испании. Эти прекрасные рисунки восхищают даже современных людей, которые знакомы с картинами великих мастеров нескольких последних столетий. Но раз мы должны признать пещерных художников гениальными (да Винчи и Рембрандтами доледникового периода), тогда то же самое, возвращаясь назад, в доисторические времена, можно уверенно сказать относительно орнаментов на керамических изделиях и посуде. Часто говорят, что пещерные рисунки так же, как упомянутые орнаменты, имели практические, колдовские цели, такие, как залог успеха в охоте, победа над злыми духами и т. д. Но даже согласившись с тем, что практические цели имели место, они не требовали, чтобы эти вещи были сделаны так прекрасно. Кроме того, орнаменты на керамике не могли быть созданием такого большого числа гениев. То, что в каждой деревне был свой собственный стиль орнамента, часто отличавшийся совсем немного, доказывает, что у этих людей были творческие, эстетические мотивы.

Я рассказал достаточно много о наиболее «примитивных» культурах, первобытных охотниках и земледельцах, о том, что мы знаем, и о том, о чем можем только догадываться в смысле их культуры, по крайней мере с момента появления homo sapiens sapiens от 40 000 до 50 000 лет назад. Они многие вещи делали своими руками и уже были очень активны в применении своих способностей к мышлению, отображению, рисованию и ваянию. Если кто-то хочет выразить соотношение между «долей вещей» и «долей действий» в цифрах, то он может сказать, что для наиболее древних людей это 1:100, тогда как для современного человека нужно поставить 100:1 [38] Эти цифры выражают соотношение между двумя секторами чисто символически. .

История предлагает нам много вариантов между этими двумя крайностями. Гражданин Греции в период расцвета древнегреческой демократии был гораздо больше окружен вещами, чем древний охотник, он был более сконцентрирован на делах государства, развивался и использовал свой ум в полной мере, был занят и в области искусств, и в области философии. Что еще нужно знать об этих людях, кроме того, что художественный вкус гражданина Афин формировали драмы Софокла и Эсхила? И что сказать об эстетической и эмоциональной пассивности современного жителя Нью-Йорка, если подумать о его развлечениях и побудительных мотивах!

Другую и в то же время похожую картину мы получим, обратившись к жизни средневекового ремесленника. Его труд был интересен, требовал внимания, не был скучным: изготовление стола было творческим актом, при этом стол был детищем его усилий, опыта, умений и вкуса. Большинство из того, что делал ремесленник, он делал для себя. Он также активно участвовал в коллективных действиях, таких, как пение, танцы и посещение церкви. Крестьянин был много беднее и не столь свободным, хотя рабом уже не был. Работа в поле не могла приносить большого удовлетворения (я здесь говорю только о периоде до существенного изменения положения крестьян в XVI веке), но он принимал участие в культурной жизни, основанной на его собственной народной традиции, и довольствовался этим. Ни он, ни ремесленник ничего другого не видели, кроме упорного труда, эксплуатации самих себя и страданий. Все, что заполняло их жизнь, было в основном результатом их собственного труда и действий. Даже ремесленник, экономически и социально далеко опередивший крестьянина, не имел много, только жилище и инструменты, а его доходов едва хватало на то, чтобы жить в соответствии со стандартами жизни его социальной группы. Он не хотел иметь и потреблять больше, поскольку его целью было не владение сокровищами, а продуктивное использование своих способностей и наслаждение жизнью.