Эрих Фромм - Искусство быть

Человек, видевший этот сон, имел чрезмерные амбиции; но, несмотря на большие знания, и прекрасный ум, у него были очень большие трудности в том, чтобы самому написать книгу, а не брать идеи у кого-то еще. У него был садистский характер, который скрывался за альтруистическими радикальными идеями и периодическими жестами помощи другим. В первой части сна мы видим слегка завуалированные некрофильские желания — обед, поданный на гробе, выражает, говоря прямым языком, желание съесть тело в гробу. (Это одно из частых проявлений того, что Фрейд называл «работой сна», которая переводит непозволительные скрытые мысли сонного человека в безобидно звучащий «видимый» сон.) Вторую часть сна интерпретировать трудно целиком. Это и амбиции человека иметь славу одного из величайших мировых мыслителей; его эгоизм выражается в желании, чтобы им история философии закончилась бы; не должно быть больше никаких великих людей, которые приносили бы пользу будущим поколениям. Этот секретный сюжет поедания трупов великих людей — то есть поедание мастеров прошлого и превращение его через эту интроекцию в мастера — был неизвестен сновидцу и скрыт от окружавших его людей, большинство из которых восхищались им за его ум, доброту и великодушные идеи.

Вот другой секретный сюжет: спасти свою мать от жестокого отца и через ее восхищение стать самым великим человеком в мире. Или другой: убить всех людей и остаться одному, чтобы избавиться от чувства слабости и страха перед другими. И еще один: прилипнуть к кому-либо богатому и могущественному, заслужить его расположение и ждать его смерти, чтобы унаследовать все, чем он владел — материальными благами, идеями и престижем. И еще: ощущать мир как тюрьму, сделанную из еды; цель жизни — съесть стены этой тюрьмы; еда становится смыслом жизни; еда означает освобождение.

Можно добавить еще много сюжетов, но не до бесконечности. Так как все секретные сюжеты представляют собой ответы на базовые потребности, укоренившиеся в человеческом бытии, то их количество лимитировано тем, что число основных человеческих потребностей ограничено.

Значит ли это, что все мы в реальности предатели, лжецы, садисты и т. д., и только скрываем это и не проявляем открыто? Может, и так, если предавать, лгать, пытать — наши доминантные желания, но только немногие люди соответствуют этому случаю. Именно они меньше всего сами захотят сделать такие открытия.

Однако, как и многие другие, эти подавленные желания не доминируют; когда они становятся осознанными, то вступают в конфликт с противоположными желаниями и зачастую проигрывают в последующей схватке. Осознание — это условие , которое делает этот конфликт более острым, но оно не может «растворить» когда-то подавленные желания только за счет наших действий по их осознанию.

(5) Пятый подход состоит в концентрации ваших мыслей и чувств вокруг целей жизни, таких, как преодоление жадности, ненависти, иллюзий, страха, нарциссизма, стяжательства, садизма, мазохизма, лживости, недостатка аутентичности, отчуждения, безразличия, некрофилии, мужской патриархальной доминантности или связанного с этим женского подчинения, и достижение независимости, способности критически мыслить, отдавать, любить. Этот подход заключается в попытке открыть неосознанное присутствие любых из этих «плохих» качеств, как они устроены, как они формируют структуру вашего характера, условия их развития. Этот процесс зачастую очень болезненный и может вызвать большое беспокойство. Он требует, чтобы мы осознали свою зависимость, когда верим в то, что влюблены и лояльны; чтобы мы осознали свою самовлюбленность (нарциссизм), когда верим, что всегда добры и предупредительны; чтобы мы осознали наш садизм, когда верим, что желаем другим только добра; свою разрушительность, когда верим, что это наше чувство справедливости взывает к наказанию; чтобы мы осознали нашу трусость, когда верим, что действуем чрезвычайно предусмотрительно и «реалистично»; чтобы мы осознали свою боязнь свободы, когда думаем, что всего лишь не хотим никого обидеть, чтобы мы осознали свою неискренность, когда думаем, что лишь не хотим быть жестокими; чтобы мы осознали свое коварство, когда верим, что абсолютно объективны. Как сказал Гете, только если мы сможем «представить себя авторами всех мыслимых преступлений» и как это плохо, мы сможем быть достаточно уверены, что сбросили маски и находимся на пути к осознанию того, кто же мы на самом деле.