Джеймс Холлис - Мифологемы

Фундаментализм и зависимости ровно для того и предназначены, чтобы избежать более масштабной жизни. Тем не менее, как отмечал Юнг в своем письме в 1960 году: «Тот, кто падает с вершины христианского храма, падает в глубину себя» [25] Letters, vol. 2, p. 569. . Чрезвычайно тягостно нести на себе бремя духовной или психической трансформации.

Не находя себе прибежища в основах упрощенных систем верований, основной целью которых является оберегание от зла – то есть защита от духовной сферы, – робкое Эго становится жертвой разных видов психопатологии. Этимологически слово «психопатология» означает «выражение страданий души». Никто из нас не может судить о метаниях и муках души другого человека. Скорее наша задача заключается в обращении к тому, чего в противном случае позволяет нам избежать наша психопатология. Через свои соматические симптомы, свои избегания, свои зависимости мы находим способы избежать масштабности и неразберихи, ограничиваясь малым. Совсем неслучайно более века тому назад Фрейд написал книгу «Психопатология обыденной жизни». Чтобы увидеть израненную и травмированную душу, не нужно идти в тюрьму или психиатрическую клинику, -ее можно найти повсюду.

Повседневное «считывание» внешнего мира – задача, которой нам больше чем достаточно: отслеживать целый град посланий, или вещей в себе, или ухода в сторону от реальных проблем [26] В оригинале – red herrings. Это метафора взята из английского охотничьего лексикона. Чтобы сбить гончих со следа, используют рыбу, красную сельдь, которую тянут на веревке, пересекая след, по которому бегут гончие. Запах рыбы отвлекает собак, и они теряют след. Эта метафора означает уход от главной проблемы в пользу вторичной, менее важной. , или голосов богов. По выражению Уильяма Мэттьюса [27] Уильям Мэттьюс – современный американский поэт. – Примеч. пер. ,

Природа восприимчивости к мифу в основном проявляется в любопытстве, в способности спрашивать «почему?», «что это значит?» и «как мне на это реагировать?». Хорошей иллюстрацией этому может послужить автобиография Юнга, что, в общем, неудивительно, а точнее, ее фрагмент, в котором описываются трудности, связанные с кризисом среднего возраста. С 1913 по 1917 год он был поражен воздействием внутренних сил, в то время как мир был поражен ужасом происходящего в маленьких городках под названием Верден, Пашендейль и Ипр [29] У этих городов происходили самые кровопролитные сражения во время Первой мировой войны. – Примеч. пер. . Юнг боялся быть подавленным силами собственного бессознательного; воздействие этих энергий было настолько сильным, что он боялся наступления психоза. Один публицист утверждал, что в этот период времени Юнг был подвержен психозу, что, на мой взгляд, не соответствует действительности [30] См. Paul Stern, The Haunted Prophet. . Он не обратил внимания на собственные замечания Юнга, а также на то, что фантазии, о которых говорил Юнг, содержались в психологическом контейнере, – и что все это делалось ради того, что он называл Auseinandersetzung [31] Auseinandersetzung (нем.) – спор, полемика, дискуссия. – Примеч. пер. , диалектической беседой, в которой Эго является восприимчивым, но не отказывается от своей точки зрения. Юнг был уверен в том, что он подчиняется неким божественным силам, чтобы испытать переживалис, которое стало бы для него масштабным. Он писал: «Я испытал ощущение, что некая высшая воля направляла и поддерживала меня… и она же в итоге дала мне силы выстоять» [32] Memories, Dreams, Reflections, p. 177. . Короче говоря, он должен был знать, что хотят от него боги, что хочет от него его душа.

Вместо того чтобы справляться со своими эмоциями, с которыми он столкнулся, Юнг стремился их понять, пытаясь выявить воплощаемые ими образы. Следующий фрагмент является ключевым, ибо в нем проявляется восприимчивость к мифу и способность видеть движения духа в материальной жизни:

Когда мне удавалось перевести чувства в образы, то есть найти в них какие-то скрытые картины, я достигал покоя и равновесия. Если бы я не сумел объяснить себе собственные чувства, они захлестнули бы меня и в конечном счете разрушили бы мою нервную систему. Возможно, на какое-то время мне и удалось бы отвлечься, но это лишь усугубило бы мой неизбежный невроз. По своему опыту я знал, как полезно, с терапевтической точки зрения, объяснять эмоции, находить скрытые за ними образы и картины. [33] Ibid.