Герман Дейс - САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

«Ба, какие люди! – услышал Сакуров голос Жорки. – И как вы все в такую маленькую тачку поместились?!»

Жорка тоже встал ни свет – ни заря, потому что хотел опохмелиться, и первый нарвался на сюрприз в виде прохиндея Мироныча и его вспомогательной шоблы. К тому времени к месту действия подползли Семёныч с Варфаламеевым, имевшие аналогичные с Жоркиными намерения. Ну, в смысле опохмелиться.

«Что за херня?» - в натуре перепугался слабохарактерный – по сравнению с нормальными чисто русскими людьми – Сакуров.

Он хотел сбегать посмотреть, но, памятуя о возможности воровства коптящегося мяса из обжигающе горячей трубы неизвестными людьми из числа соотечественников, остался на месте, мучительно ожидая объяснения странного шума, происходящего на деревенской улице в районе его дома.

«Мироныч! А ты разве не в Свердловске?» - послышался в это время голос Семёныча.

«Здравствуйте, Аза Ивановна», - влился в образовавшийся хор голосов интеллигентный Варфаламеев.

«Ой, ну что вы, в самом деле!» - взвизгнула какая-то незнакомка.

«Слушай, Вань, хороша у тебя падчерица!» - гоготал Жорка.

«Так, теперь самое время посмотреть, как там наша свинина», - дребезжал Мироныч.

«Что делать?» - панически заметался вокруг коптильни Сакуров. Он уже понял, как их всех надул старичок и мечтал отделаться хотя бы половиной копчёного мяса. Но его снова выручил Жорка. Он не пошёл за всеми к коптильне, придержал возле себя Семёныча, что-то ему сказал, а потом они присоединились к остальным.

Остальные – Сакуров и Мироныч с кодлой – уже разогревались. Дело в том, что Константин Матвеевич решил не сдаваться без боя и с порога в зубы обругал старичка Мироныча сволочью. На что Мироныч возразил «гнусным жуликом» и «подлым неплательщиком долгов». Варфаламеев в перебранку не встревал. Зато Мироныча шумно поддержала его кодла.

«Как не стыдно!» - надрывался Ванька.

«Нет, в самом деле!» - поддерживала его новая жена.

«Ай-я-яй!» - приговаривала великовозрастная падчерица.

«Да если бы я не сторожил ваших свиней на откорме! – голосил Мироныч. – Что бы вы сейчас коптили?!»

“Where you store your money and fuel? (150)” – по-английски спросил Жорка. Кодла насторожилась, но ни черта не поняла. Варфаламеев понял с полслова и посветлел лицом. Сакуров понял с грехом пополам и стал мучительно соображать: как быть? Он не хотел говорить даже Жорке об основном хранилище баков. Поэтому, подумав минуту-другую, сказал ему, где лежит ключ от избы и про выездную куртку, где во внутреннем кармане лежали давешние триста долларов. О самогоне Константин Матвеевич не сожалел. И сдал место его хранения без заминки. Впрочем, заминка вышла с английской речью. Но Жорка его понял, подхватил под мышку Семёныча и отвалил. Варфаламеев, которого не позвали, пригорюнился и проводил пару страдальческим взглядом.

«Эй, Вань! – крикнул, уходя Жорка. – Поди ж ты не с пустыми руками приехал на такое знатное мероприятие?»

«Ну, так!» - горделиво откликнулся Ванька.

«Тогда освежи Варфаламеева!» - велел Жорка и окончательно скрылся из поля зрения препирающихся односельчан и родственников одного из них.

«Я и Костю могу освежить!» - расщедрился Ванька.

«Пошёл ты!» - огрызнулся Сакуров.

«Я, пожалуй, могу прямо из горла, - засуетился Варфаламеев. – Костя, отрежь мне кусочек попостнее закусить…»

«Но-но! – встряла Аза Ивановна. – Вы поаккуратней с моим мясом!»

Константин Матвеевич в натуре позеленел от такой неслыханной за пределами России наглости. Ругань возобновилась с новой силой. Варфаламеев закусил свежим кленовым листочком.

Спустя полчаса – Варфаламеев как раз успел выдуть пол-литра Ванькиного спирта – приехали милиционеры в специальной будке и стали вязать Мироныча с кодлой. Вот тут оказалось, что раньше был не скандал, а так себе, увертюра. Мироныч орал, какой он тут известный и что какая собака посмела на него наехать? Аза Ивановна поддерживала супруга насчёт его известности и собаки. Ванька верещал о правах и адвокате. Его жена с падчерицей, которых менты нещадно щупали, просто визжали. Варфаламеев, которого менты чуть не загребли до кучи, отрешённо молчал.

А менты, возрастом каждый в среднем не старше двадцати пяти, делали своё дело споро и на ругань «клиентов» отвечали адекватно. За известность и собаку Мироныч получил два раза по шее. Азу Ивановну побрызгали «черёмухой (151)». Ванька схлопотал по горбу дубинкой. А его жена с падчерицей отделались несколькими синяками на своих женских выпуклостях. Варфаламеева, сунув сгоряча ему пару горячих, менты, после вмешательства Жорки, отпустили.