Герман Дейс - САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

Потом был Новый год. Снег к тому времени растаял и дней пять стояла такая теплынь, что Семёныч сдуру вскопал часть целины у себя в саду.

Новый год отмечали у Семёныча, потому что его хвалёный ящик работал исправно, ловил шесть каналов и кое-какие интересные фильмы по данным каналам таки показывали. Во время фильмов, строго через каждые десять минут, показывали рекламу, и шла она не менее пяти минут кряду. Но односельчане привыкли не обращать на неё внимания или переключаться на другой канал, поэтому дело у них сообща ладилось. Сакуров с Жоркой, правда, не пили, но Варфаламеев с Семёнычем к ним уже не приставали, поэтому Новый год прошёл нормально.

Потом Жорка ездил к себе за пенсией. Он привёз бухла Варфаламееву с Семёнычем, а им с Сакуровым достались кое-какие продукты и деньги на дальнейшее проживание. Снег к тому времени снова выпал, ударили морозы, и хлопот прибавилось, потому что дом приходилось топить, чтобы не замёрзнуть, почти круглые сутки. А на станции ещё и с углём наступила напряжёнка, потому что составы с углём стали миновать станцию без остановок. А если какой состав и задерживался, то это был состав с коксом или антрацитом. И, чтобы раскочегарить данную категорию топлива, приходилось попотеть. Сакуров в свои дежурства честно бегал в лесопосадку за дровами, чтобы сначала разжечь их, потом на древесные угли положить угольную пыль из станционного склада, а только затем кидать кокс с антрацитом. Жорка же демонстративно разломал тамбур станционного сортира и полсарая, принадлежащего то ли службе обеспечения связью, то ли отделу снабжения тормозной компрессией.

В общем, жизнь по-своему бурлила и в таком захолустье, как Угаровский район Рязанской области. Погода менялась, зима проходила, Виталий Иваныч купил ещё одну козу, Гриша застрелил единственно уцелевшего в районе зайца, Семёныч с Варфаламеевым усовершенствовали процесс брожения браги с помощью электроплиты, которую ставили под стиральную машинку, а Мироныч начал требовать погашения придуманной задолженности. Семёныч сначала посылал старого кляузника подальше, но вода, как известно, камень точит, поэтому уже в первых числах февраля Мироныч уволок на Угаровский рынок первое ведро картошки из закромов Семёныча. Но Семёнычу всё это было по барабану, потому что бывший советский директор бывшего советского металлургического комбината снова дружил с бывшим почётным таксистом, а сынок оного (читай: таксиста) снова приезжал и снова подогрел папашу закуской и выпивкой. Больше того: оставил ему довольно приличную наличность. Уезжая, сынок намекнул, что Петровна соскучилась по своему вздорному супругу и хотела бы возобновить с ним былые отношения. Точнее: вернуться в деревню. Семёныч от радости не просиял, но и прекословить не стал, а желание Петровны вернуться на лоно природы прилюдно объяснил её донельзя сволочным характером. В том смысле, что она – Петровна – и родню свою так достала, что после родни или снова в дурдом, или опять к Семёнычу. Но так как в дурдоме были не такие дураки, чтобы брать известную пациентку на постой повторно, то вариантов у Петровны не оставалось. Так же, как и у Семёныча.

«Ничего, пусть приезжает! – куражился Семёныч на банкете в честь проводов крутого сына. – Я ей покажу, как по чужим домам бегать…»

«Непременно покажи! – подобострастно подтявкивал вечный гость на чужих банкетах Мироныч. – А то совсем распустилась, зараза!»

«Это кто зараза?» - вскидывался Семёныч, готовый к разрыву мирных отношений с Миронычем в любую подходящую минуту.

«Супруга моя, Аза Ивановна, - не моргнув глазом, отвирался Мироныч. – По дому совсем ни черта делать не хочет, сволочь. Лежит с утра до вечера на софе, которую я в качестве трофея привёз из побеждённой Германии, и пилит меня. Когда, дескать, ты, хрен старый, принесёшь остальную картошку, которую нам задолжал уважаемый Алесей Семёнович?»

«Слышали? – снова вскидывался Семёныч. – Уважаемый!»

«Да не дёргайся ты так, а то снова глаз потеряешь», - одёргивал Семёныча нелицеприятный Жорка. Они с Сакуровым почти всё свободное от трудов праведных время проводили у бывшего почётного таксиста, пить не пили, но на жратве экономили. Да ещё телевизор, по которому стали показывать горячие новости из новообразовавшейся горячей точки на Северном Кавказе.

«Ну что ты за человек такой?! – начинал орать Семёныч. – Что же ты мне жить спокойно не даёшь?!»

«Вот именно! – снова подтявкивал Мироныч. – Ведь про то, что наш Семёныч уважаемый человек, говорит не одна только Аза Ивановна!»