Михаил Тареев - Цель и смысл жизни

II

Кроме жизни душевной, плотской, есть в нас жизнь духовная. Она прежде всего и вообще есть царствование Божие внутри нас, — она состоит в том, что воля Божия исполняется людьми, как на небе ангелами. Более существенно она определяется, с отрицательной стороны как отречение человека от самого себя, от своей личности, от себялюбивого стремления к личному счастью и абсолютному совершенству, как невозлюбление им души своей даже до смерти (Апок. XII, 11), а с положительной, — как откровение в человеке жизни божественной. Подобно тому, как иногда человек ненавидит свою внешность, так он может ненавидеть все свое, включая сюда свой ум, свое сердце, свою волю, — ненавидеть самого себя. Конечно, в известном смысле никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее (Ефес. V, 29): природное стремление к счастью и совершенствованию в человеке неискоренимо. Но он может подавить в себе самолюбивое стремление к счастью и абсолютному совершенству, так чтобы, между прочим, и попечение о плоти не превращалось в похоти (Римл. XIII, 14). Есть различие между любовью матери к своему красивому и умному ребенку, который составляет ее гордость, и любовью матери к ребенку безобразному и больному: в последнем случае любовь есть жалость, но не самолюбивое пристрастие... Возненавидеть душу свою — это не значит просто питать отвращение к жизни, но это значит не дорожить своею жизнью (Деян. XX, 24), признавая однако за нею значение как за орудием божественной деятельности, — не дорожить своим счастьем и своим достоинством; это не есть просто ненависть к душе (жизни) своей, но это есть ненависть к душе своей в мире сем (Иоан. XII, 25). Если кто, — говорил Господь Иисус Христос, — приходит ко

Мне, и не возненавидит отца своего, и матери, и жены, и детей, и братьев, и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником... Всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником (Лук. XIV, 26, 33). Эта свободная душевно-личная смерть приносит удивительный плод — жизнь. Образ такого возрождения — смерть всякого плодоносящего зерна. Истинно, истинно говорю вам, — сказал Спаситель, — если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем, сохранит ее в жизнь вечную (Иоан. XII, 24, 25); кто станет сберегать душу свою, тот погубит ее; а кто погубит ее (ради Меня и евангелия), тот оживит ее (Лук. XVII, 33 и пар.). Жизнь человеческая есть божественный дар, который обращается в ничто, если человек хочет воспользоваться ею для себя, но приобретает великое значение, если он возвращает ее Богу. Та же самая человеческая жизнь становится иною жизнью; из жизни по плоти нарождается жизнь по духу, из человека, ходящего своими путями, нарождается Божий человек (I Тим. III, 17).

Однако духовная жизнь не покрывается смертью лично-человеческою и не из нее возникает всецело; душевно-личная смерть есть только свободное условие нарождения духовной жизни, а ее действительный источник в Боге, — она есть царствие Божие, или небесное, она есть жизнь божественная. Царством Божиим был в древности еврейский народ, избранный из всех народов для того, чтобы быть ему народом Божиим: Господь царствовал над Израилем (Исх. XV, 16—18; Суд. VIII, 22—23). Это было внешним царствованием Господа, выражением его был внешний ветхозаветный закон, исполнение которого давало еврею чистоту телесную и служило ручательством за его принадлежность к целому народу, но не давало чистоты душевной. Когда евреи избрали себе царя по подобию других народов, они тем самым отвергли Господа, чтобы Он не Царствовал над ними (1 Цар. VIII, 4—8). Таким царем по подобию языческих царей был Саул. Впрочем, в царствование Давида, признававшего себя носителем власти Господа, Бог милостиво относился к еврейскому царю и придал этому земному царству высокое значение символа грядущего царствования семени Давидова — Сына Божия (2 Цар. VII, 12—13,16). Когда с разрушением царств израильского и иудейского прекратилось и такое посредственное царствование Божие над евреями, тогда через пророков и яснее и полнее было предсказано, под символом восстановленного престола Давидова, грядущее царствование семени Давидова как Божие царствование духовное, внутреннее (Мих. IV, 7—8): «и дам вам, — предрекал Господь, — сердце новое, и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное. Вложу внутрь вас дух Мой, и сделаю то, что вы будете ходить в заповедях Моих, и уставы Мои будете соблюдать и выполнять» (Иез. XXXVI, 26, 27; Иол. II, 28—32). Эти слова вложу внутрь вас дух Мой напоминают нам первое сотворение человека Богом: «и создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою» (Быт. II, 7). Это два творческих акта. То первобытное вдуновение жизни выделило человека из внешней природы и сделало его душою живою (душевная жизнь), а это позднейшее излияние духа Божия в сердца людей (Иол. II, 28—32) выделяет царство Божие из царств человеческих (Дан. VII) и создает внутри человека духовную жизнь. Как получивший от Бога дыхание жизни, человек есть образ Божий; воспринимая в себя дух Божий, он становится по подобию Божию. «Все мы люди по образу Божию есьмы; быть же по подобию Божию есть принадлежность одних тех, которые по великой любви свободу свою поработили Богу. Ибо когда мы не бываем своими самим себе, отвергаемся себя, тогда бываем подобны Тому, Кто по любви Своей примирил нас с Собою; чего никто не может достигнуть, если не убедить души своей не увлекаться прелестями жизни самодовольной и самоугодливой» (Блаж. Диадох). Духовный человек есть новая Божия тварь (2 Кор. V, 17; Гал. VI, 15), новый человек (Еф. II, 15; IV, 23; Кол. III, 10); он рождается свыше (Иоан. III, 3) от Бога, подобно как душевный человек рождается от крови, от похоти плоти (Иоан. 1,13).