Ален Роб-Грийе: Соглядатай

На мгновение ему показалось, что он узнал ее, как вещь, которую когда-то давно потерял. Должно быть, точно такая же веревочка уже заняла важное место в его мыслях. Может, она была вместе с остальными в обувной коробке? В памяти сразу возник бескрайний свет дождливого пейзажа, где на первый взгляд ни одна веревочка не фигурировала.

Оставалось лишь положить ее в карман. Но, едва начав совершать это действие, он застыл в нерешительности, глядя на свою еще полусогнутую руку. Он увидел, что ногти на ней слишком длинные, о чем знал и раньше. Кроме того, он заметил, что, отрастая, они приняли чересчур заостренную форму – он, разумеется, подстригал их совсем иначе.

Девочка по-прежнему глядела в его сторону. Однако было сложно определить, смотрит ли она на него или на что-то вдали, а может, и вовсе ни на что; казалось, глаза ее слишком широко открыты, чтобы смотреть на какой-то отдельный предмет – разве что очень больших размеров. Должно быть, она просто смотрела на море.

Матиас опустил руку. Внезапно двигатели остановились. Вибрация сразу же прекратилась, а вместе с ней прекратился и тот глубинный шум, который сопровождал движение корабля с момента отплытия. Все пассажиры молча и неподвижно столпились на переполненной палубе, откуда предстояла высадка на берег. Заранее приготовившись к выходу, почти все они держали в руках багаж. Все лица были обращены влево, все взгляды прикованы к верхней площадке пристани, на которой так же молча и неподвижно тесной группой стояли десятка два человек, отыскивая глазами знакомых среди толпы на маленьком пароходе. Выражение лиц с той и с другой стороны было одинаковым: напряженным, почти тревожным, до странности единообразным и застывшим.

Пароход шел по инерции, под шелест взрезаемой и скользящей вдоль его корпуса воды. Сзади, по левому борту, чуть обгоняя корабль, вдоль пристани медленно пролетела серая чайка; не совершая ни малейшего движения, она спланировала на уровне пассажирского трапа, склонив голову набок, так, чтобы одним своим глазом – круглым, бездушным и пустым – наблюдать, что происходит внизу.

Раздался звонок, напоминающий по тембру электрический. Двигатели вновь заработали. Корабль начал описывать дугу, осторожно приближаясь к пристани. Вдоль другого его борта быстро проносился берег: черно-белые полосы приземистого маяка, полуразрушенный форт, портовые шлюзы, ряды домов вдоль набережной.

– Сегодня вовремя, – послышался чей-то голос. И кто-то поправил: «Почти». Возможно, это был один и тот же человек.

Матиас проверил время. Переправа заняла всего три часа. Электрический звонок раздался снова; затем, через несколько секунд, еще раз. Серая чайка, совершенно такая же, как первая, пролетела в том же самом направлении, так же медленно, не шевеля крыльями, она проследовала по той же горизонтальной траектории: тот же легкий поворот головы, склоненный клюв, направленный в сторону, неподвижный взгляд вниз.

Могло показаться, что корабль стоит на месте, никуда не двигаясь. Тем не менее сзади слышался шум винта, яростно перемалывающего лопастями воду. Совсем уже близкая, пристань возвышалась теперь над палубой на несколько метров: наверное, был отлив. Нижняя часть пологого спуска, служившего причалом, была более гладкой, отполированной водой и наполовину покрытой зеленоватыми мхами. Присмотревшись внимательнее, можно было заметить, как почти неуловимо приближается каменный край пристани.

Каменный край – острое, скошенное ребро, образованное пересечением двух перпендикулярных плоскостей: вертикальной стенки, уходящей прямо к набережной, и причального откоса, восходящего к гребню мола, – своим верхним концом достигает гребня мола и переходит в горизонтальную линию, уходящую прямо к набережной.

По обеим сторонам этой главной оси от набережной, еще более удаляемой эффектом перспективы, отходит пучок параллельных линий, которые благодаря яркому утреннему свету очень четко разграничивают между собой ряд последовательно расположенных, вытянутых горизонтальных и вертикальных граней: верхнюю плоскость массивного парапета, защищающего проход со стороны моря; внутреннюю стенку парапета; дорогу, идущую по гребню мола; неогражденную боковую стену, омываемую водами порта. Две вертикальные грани находятся в тени, а две остальные ярко освещены солнцем: это верхняя плоскость парапета во всю ее ширину и дорога, если не считать узкой темной полоски – тени от парапета. Теоретически в водах порта можно увидеть еще и перевернутое изображение всего ансамбля, а на водной поверхности – все в той же последовательности параллельных линий – тень, отбрасываемую высокой вертикальной стеной, уходящей прямо к набережной.