Платон - Софист

Т е э т е т.Очевидно, нечто подобное нам и придется отстаивать в рассуждении.

Ч у ж е з е м е ц.Да, по пословице, это видно и слепому. Ведь пока это не отвергнуто нами или не принято, едва ли кто окажется в состоянии говорить о лживых словах и мнениях,будет ли дело идти об отображениях, подражаниях и призраках или же обо всех занимающихся этим искусствах,не противореча по необходимости самому себе и не становясь таким образом смешным.

Т е э т е т.Весьма справедливо.

Ч у ж е з е м е ц.Ради этого-то и придется посягнуть на отцовское учение или же вообще отступиться, если некий страх помешает нам это сделать.

Т е э т е т.Ничто не должно нас от этого удержать.

Ч у ж е з е м е ц.Теперь я еще и в-третьих буду просить тебя об одной малости.

Т е э т е т. Ты только скажи.

Ч у ж е з е м е ц.Недавно только я говорил, что всегда теряю надежду на опровержение всего этого, вот и теперь случилось то же.

Т е э т е т.Да, ты говорил.

Ч у ж е з е м е ц.Боюсь, чтобы из-за сказанного не показаться тебе безумным, после того как я вдруг с ног встану на голову. Однако ради тебя мы все же возьмемся за опровержение учения [Парменида], если только мы его опровергнем.

Т е э т е т.Так как в моих глазах ты ничего дурного не сделаешь, если приступишь к опровержению и доказательству, то приступай смело.

Ч у ж е з е м е ц.Ну ладно! С чего же прежде всего начать столь дерзновенную речь? Кажется мне, мой мальчик, что нам необходимо направиться по следующему пути.

Т е э т е т.По какому же?

Ч у ж е з е м е ц.Прежде всего рассмотреть то, что представляется нам теперь очевидным, чтобы не сбиться с пути и не прийти легко к взаимному соглашению так, как будто нам все ясно.

Т е э т е т.Говори точнее, что ты имеешь в виду.

Ч у ж е з е м е ц.Мне кажется, что Парменид, да и всякий другой, кто только когда-либо принимал решение определить, каково существующее количественно и качественно, говорили с нами, не придавая значения своим словам.

Т е э т е т.Каким образом?

Ч у ж е з е м е ц.Каждый из них, представляется мне, рассказывает нам какую-то сказку, будто детям: один, что существующее - тройственно и его части то враждуют друг с другом, то становятся дружными, вступают в браки, рождают детей и питают потомков; другой, называя существующее двойственным - влажным и сухим или теплым и холодным, заставляет жить то и другое вместе и сочетаться браком. Наше элейское племя, начиная с Ксенофана, а то и раньше, говорит в своих речах, будто то, что называется "всем", - едино. Позднее некоторые ионийские и сицилийские Музы сообразили, что всего безопаснее объединить то и другое и заявить, что бытие и множественно и едино и что оно держится враждою и дружбою. "Расходящееся всегда сходится", говорят более строгие из Муз; более же уступчивые всегда допускали, что все бывает поочередно то единым и любимым Афродитою, то множественным и враждебным с самим собою вследствие какого-то раздора. Правильно ли кто из них обо всем этом говорит или нет - решить трудно, да и дурно было бы укорять столь славных и древних мужей. Но вот что кажется верным...

Т е э т е т.Что же?

Ч у ж е з е м е ц.А то, что они, свысока взглянув на нас, большинство, слишком нами пренебрегли. Нимало не заботясь, следим ли мы за ходом их рассуждений или же нет, каждый из них упорно твердит свое.

Т е э т е т.Почему ты так говоришь?

Ч у ж е з е м е ц.Когда кто-либо из них высказывает положение, что множественное, единое или двойственное есть, возникло или возникает и что, далее, теплое смешивается с холодным, причем предполагаются и некоторые другие разделения и смешения, то, ради богов, Теэтет, понимаешь ли ты всякий раз, что они говорят? Я, когда был помоложе, думал, что понимаю ясно, когда кто-либо говорил о том, что в настоящее время приводит нас в недоумение, именно о небытии. Теперь же ты видишь, в каком мы находимся по отношению к нему затруднении.

Т е э т е т.Вижу.

Ч у ж е з е м е ц.Пожалуй, мы испытываем такое же точно состояние души и по отношению к бытию, хотя утверждаем, что ясно понимаем, когда кто-либо о нем говорит, что же касается небытия, то не понимаем; между тем мы в одинаковом положении по отношению как к тому, так и к другому.

Т е э т е т.Пожалуй.

Ч у ж е з е м е ц.И обо всем прочем, сказанном раньше, нам надо выразиться точно так же.

Т е э т е т.Конечно.

Ч у ж е з е м е ц.О многом мы, если будет угодно, поговорим и после, величайшее же и изначальное следует рассмотреть первым.

Т е э т е т.О чем, однако, ты говоришь? Ясно ведь, ты считаешь, что сначала надо тщательно исследовать бытие: чем оказывается оно у тех, кто берется о нем рассуждать?