Дэвид Лоуренс: Психоанализ и бессознательное. Порнография и непристойность

Мои книги не предназначены для общей массы читателей. Я считаю ошибочным распространенное мнение о том, будто всякий человек, умеющий читать печатные буквы, способен прочесть и уяснить себе все, что напечатано этими буквами. И я полагаю настоящим несчастьем то обстоятельство, что серьезные книги выставляют у нас на продажу, как некогда работорговцы выставляли на рынках обнаженных рабов. Но тут уж ничего не поделаешь: живя в эпоху ложно понимаемой демократии, нам некуда деться от ее порядков…

Через два дня после рождества, 27 декабря 1875 года, в городе Ноттингеме, что в Средней Англии, бывшая школьная учительница стала женой простого шахтера. Она ни разу не видела его в шахтерской одежде и никогда не бывала до этого в шахтерском поселке.

В один из них и отвез новобрачную на постоянное жительство счастливый супруг, и в первый же вечер, когда он пришел домой после шахты, она сначала подумала, что в их дом забрел по ошибке какой-то негр. Но незнакомец улыбнулся сквозь маску из угольной пыли и стал уверять ее, что он ее законный супруг. Когда она присмотрелась к нему и убедилась, что это действительно так, она попросила его побыстрей искупаться, потому что ужин уже готов. Но он ограничился тем, что вымыл руки, и тут же уселся за стол.

— Разве можно есть в таком виде? — ужаснулась она. — Ты ведь очень грязный.

— Хватит с меня и помытых рук, моя милая, — ответил он. — Угольная пыль — это чистая грязь.

Этот мужчина и эта женщина были родителями Дэвида Герберта Лоуренса, появившегося на свет в маленьком шахтерском доме десятью годами спустя.

Да, как в это ни трудно поверить, но великий английский писатель, виртуозный мастер магической прозы и музыкальной поэзии, самобытный эссеист и мыслитель был сыном простого, полуграмотного шахтера. Родился Лоуренс 11 сентября 1885 года в доме на Виктория-стрит в шахтерском поселке Иствуде, расположенном на холмах над живописной Эруошской долиной, что в графстве Ноттингемшир, в непосредственной близости от Шервудского леса, в котором некогда «шалил» благородный разбойник Робин Гуд.

Дэвид стал четвертым из пяти детей шахтера Артура Джона Лоуренса и бывшей школьной учительницы Лидии Лоуренс, урожденной Биэрдсолл. Он был любимцем матери и перенял от нее чуткое, восприимчивое отношение к культуре, искусству, к духовным ценностям прошлого и настоящего. От отца же, человека простого и трудолюбивого, отличавшегося широтой натуры и глубоко привязанного к собратьям по классу, мальчик воспринял страстную, неукротимую любовь к жизни во всей полнокровности ее естественных проявлений, богатстве ее изменчивых красок и оттенков. Контраст между окружавшей поселок живописной природой и грязными улицами с выстроившимися по обеим сторонам одинаковыми, уродливыми, закопченными кирпичными домами, был таким же разительным, как и между унылой средой, в которой вырос Лоуренс, и его утонченной, изысканной прозой.

Лоуренсы, подобно многим другим шахтерским семьям того времени, не могли похвастаться особым материальным достатком, и ранние впечатления Дэвида были далеки от идиллических. Отец, любивший после смены посидеть в пивной с приятелями, нередко приходил домой навеселе, и в такие вечера начинались шумные выяснения отношений между родителями, выплескивавшие наружу глубоко заложенный антагонизм в природе обоих — отца, вполне удовлетворенного жизнью и своим местом в ней, и матери, свысока относившейся к нравам и привычкам рабочего люда и мечтавшей о лучшей доле для себя и своих детей.

Натура целеустремленная и волевая, Лидия Лоуренс решила любой ценой добиться того, чтобы ее любимец Дэвид, порвав с семейной традицией (в соответствии с которой все мужское потомство готовилось к горняцкому уделу), избрал для себя менее опасную и более престижную в глазах окружающих профессию пастора или учителя. А основания для осуществления ее планов были достаточно веские: ее младший сын рано обнаружил незаурядные способности к языкам и рисованию.

В 1891 году Дэвида отдают учиться в приходскую школу в Бовале. Он хорошо успевает по всем предметам и в 1897 году становится первым в истории этой школы учеником, получившим право на поощрительную стипендию муниципального совета графства, что давало ему возможность продолжать учение в Ноттингемской средней школе, куда в 1898 году он и поступает.