Карл Маркс: Собрание сочинений, том 26, ч.3

На этой почве в 20-х годах (период от 1820 до 1830 г. вообще является большой метафизической эпохой в истории английской политической экономии) завязался великолепный спор между мальтузианцами и рикардианцами. Последние так же, как и мальтузианцы, считают необходимым, чтобы рабочий не присваивал сам своего продукта и чтобы часть этого продукта доставалась капиталисту, что должно служить ему, рабочему, стимулом к производству и обеспечивать таким путем рост богатства. Но рикардианцы неистовствуют по поводу взгляда мальтузианцев, что лендлорды, обладатели государственных и церковных синекур и целая орава праздной челяди должны сперва забрать себе без всякого эквивалента часть продукта капиталиста (совсем так же, как капиталист поступает с рабочими), чтобы затем купить у капиталистов с прибылью для последних их собственные товары. Рикардианцы, однако, утверждают то же самое относительно рабочих. Для того чтобы возрастало накопление, а вместе с ним и спрос на труд, рабочий — по учению рикардианцев — должен возможно большее количество своего собственного продукта уступать безвозмездно капиталисту, дабы этот последний превращал обратно в капитал возросший таким путем чистый доход. Точно так же аргументирует и мальтузианец. У промышленных капиталистов, по мнению мальтузианца, надо безвозмездно отбирать возможно больше в виде ренты, налогов и т. д., чтобы остающееся у них они могли с прибылью для себя продать навязанным им «участникам дележа». Рабочий не должен присваивать свой собственный продукт, чтобы не утратить стимула к труду, твердят рикардианцы вместе с мальтузианцами. Промышленный капиталист [утверждают мальтузианцы] должен часть своего продукта уступать таким классам, которые только потребляют — «fruges consumere nati» {4} , дабы последние снова обменяли с промышленным капиталистом на невыгодных для себя условиях то, что он уступил им. В противном случае капиталист утратил бы стимул к производству, который как раз и состоит в том, что капиталист получает высокую прибыль, продает свой товар гораздо выше его стоимости. В дальнейшем мы еще вернемся к этой комической полемике.

Перейдем теперь прежде всего к доказательству того, что Мальтус скатывается к совершенно тривиальному представлению.

«Как бы ни было велико число промежуточных меновых актов, через которые должны проходить товары, — отправляют ли производители свои товары в Китай или продают их на месте производства, — вопрос о том, является ли достаточной уплачиваемая за товар цена, зависит исключительно от того, могут ли производители возместить свои капиталы с обычной прибылью, так чтобы быть в состоянии успешно продолжать свое дело. Но что представляют собой их капиталы? Как указывает А. Смит, это — орудия, с помощью которых работают, материалы, которые подвергаются обработке, и средства для распоряжения необходимым количеством труда».

(И это, полагает Мальтус, есть весь труд, затраченный на производство товара. Прибыль есть избыток над тем трудом, который указанным образом был затрачен на производство товара. Следовательно, на деле это лишь номинальная надбавка к издержкам производства товара.) И чтобы не оставалось никакого сомнения насчет его мнения, Мальтус с одобрением приводит в подтверждение своего собственного взгляда следующие слова полковника Торренса из его книги «On the Production of Wealth», глава VI, стр. 349:

«Действительный спрос состоит в способности и склонности потребителей» {противоположность между покупателями и продавцами превращается здесь в противоположность между потребителями и производителями}, [759] «путем ли непосредственного или опосредствованного обмена, давать за товар некоторое большее количество всех составных частей капитала, чем стоило его производство» («Definitions in Political Economy», edited by Cazenove, стр. 70–71).

А сам г-н Кейзнов, издатель, апологет и комментатор мальтусовских «Definitions», говорит:

«Прибыль не зависит от того соотношения, в котором товары обмениваются друг на друга»

{ дело в том, что если бы рассматривался лишь обмен товаров между капиталистами, то, поскольку здесь нет обмена между капиталистом и рабочими, не имеющими, кроме труда, никакого другого товара для обмена, теория Мальтуса предстала бы как абсурдный тезис о простой взаимной надбавке к цене, о номинальной накидке на цены их товаров. Поэтому приходится отвлекаться от обмена товаров и говорить об обмене денег со стороны таких людей, которые не производят никаких товаров},