Валентин Свенцицкий - Война и Церковь

Второе заблуждение, тесно связанное с первым, заключается в том, что войну противопоставляют «любви к врагам», упуская из виду, что иногда война может быть неизбежным и единственно возможным проявлением деятельной любви.

Этот вопрос классически решён Владимиром Соловьёвым в «Оправдании добра».

Прочтите следующие строки:

«Смысл войны не исчерпывается её отрицательным определением как зла и бедствия; в ней есть и нечто положительное – не в том смысле, чтобы она была сама по себе нормальна, а лишь в том, что она бывает реально необходимою при данных условиях. …Например, хотя всякий согласится, что выбрасывать детей из окошка на мостовую есть само по себе дело безбожное, бесчеловечное и противоестественное, однако, если во время пожара не представляется другого средства извлечь несчастных младенцев из пылающего дома, то это ужасное дело становится не только позволительным, но и обязательным. Очевидно, правило бросать детей из окошка в крайних случаях не есть самостоятельный принцип наравне с нравственным принципом спасения погибающих; напротив, это последнее нравственное требование остаётся и здесь единственным побуждением действий; никакого отступления от нравственной нормы здесь нет, а есть только прямое её приложение способом хотя неправильным и опасным, но таким, однако, который, в силу реальной необходимости оказывается единственно возможным при данных условиях . Не зависит ли и война от такой необходимости, в силу которой этот ненормальный сам по себе способ действия становится позволительным и даже обязательным при известных обстоятельствах? » [3]

Другими словами, по Соловьёву, «опасный» способ действенно выразить свою любовь в данном случае заключался в выбрасывании младенцев на мостовую, с риском убить их. «Убийство» здесь не было «злою волей». В основе его лежала любовь , желание спасти . Точно так же, когда спасать из пламени приходится целый народ , может быть такое положение, при котором придётся употреблять меры, диктуемые любовью , но влекущие за собой неизбежные жертвы, без которых, при данных условиях, обойтись нельзя .

«Убивать людей на войне», точно так же как «выбрасывать детей на мостовую» (коль скоро иного способа спасения нет), – не является «самостоятельным принципом нравственности», напротив, и здесь требования любви остаются «единственным побуждением».

Таким образом, и здесь моральное содержание «злого убийства» и войны во имя спасения ближних совершенно различно. А потому заповедь «не убий» нельзя распространять и на войну, далеко не всегда противоречащую заповеди любви к врагам.

И наконец, третья и едва ли не самая роковая ошибка принципиально осуждающих войну заключается в том, что вопрос о войне сводят к выбору:

– Или «убий» (это идущие на войну).

– Или «не убий» (отказывающиеся от воинской повинности).

На самом же деле такой выбор совершенно не исчерпывает вопроса. Могут быть войны, при которых христианину приходится решать совсем другое, а именно вопрос:

Кого убить?

Может быть положение, при котором выбирать приходится между двумя неизбежными убийствами. Так сказать, из двух зол – выбирать меньшее.

И тогда христианин, идущий на войну, как бы говорит:

– Если это неизбежно, пусть лучше убит будет преступник, а невинный останется жив.

А отказывающийся от войны выбирает другое:

– Пусть будет убит невинный , а преступник живёт.

В самом деле, представьте себе такой пример: полк солдат защищает мирных жителей от наступающих большевиков.

И мирные жители, и защищающие их солдаты прекрасно знают, что в случае победы большевиков почти всё население будет уничтожено. Опыт прошлого делает это предположение абсолютно достоверным фактом. После нашествия большевиков женщин находили обесчещенными и изуродованными, стариков и детей расстрелянными. При таких условиях, скажите по совести, отказ от продолжения войны можно ли назвать отказом от убийства ? Разве полк солдат, бросивший винтовки на основании заповеди «не убий», действительно не убил бы ? Разве солдаты, отказавшись защищать ни в чём не повинных людей и тем самым предавшие их на расправу большевиков, не явились бы участниками тех убийств, которые были бы совершены чужими руками ?

Надо вооружиться всей недобросовестностью фанатически настроенной мысли, чтобы на вопрос этот ответить отрицательно. И надо совершенно погасить в своём сердце живое чувство любви и подменить его совершенно бездушною догмою, чтобы при таких условиях бросить оружие и воображать, что именно такой «отказ от военной службы» диктуется христианской любовью!