Бернард Быховский - Гассенди

Философский дебют Гассенди не оставляет ни малейшего сомнения в партийности его философии. Это воинствующий научно ориентированный антисхоластицизм. «Противоречие с аристотелевской схоластикой не могло быть резче и радикальнее, чем оно выступило здесь» (11 б, т. I, стр. 17). Но эта партийность не находится ни в каком противоречии с его стремлением к объективности. Ниспровержение аристотелизма — в том виде , как он был представлен томистами, и в то время , когда он находился в антагонистическом противоречии с требованиями совершавшейся научной революции, — было необходимым требованием прогресса объективного научного познания.

Однако в этой первой своей работе Гассенди не дал еще четкого ответа на основной вопрос философии, не определил еще своей позиции в борьбе двух лагерей в философии. Мы находим в ней лишь слабые проблески последующего развития его воззрений, по отношению к которым «Парадоксальные упражнения» были необходимой предпосылкой. Вполне возможно, что, если бы он написал предусмотренную им Книгу шестую, направленную против «Метафизики» Аристотеля, он раскрыл бы в ней свое отношение к двойственности, половинчатости перипатетического ответа на основной вопрос философии, отклоняющегося как от линии Платона, так и от линии Демокрита своей половинчатой концепцией материи и формы.

В рассматриваемой работе Гассенди кое-где лишь вскользь касается этой концепции, упоминая о том, что «Аристотель считает ее (материю) пассивной и не приписывает ей никакого движения», приписывая эту функцию форме (5, т. 2, стр. 105). В Книге второй, касаясь «самого спорного» вопроса — «о первоначалах, составляющих природу вещей» (5, т. 2, стр. 376), он со свойственной ему иронией разбирает его на примере «самой малой вещи в природе» — на примере… блохи. «Я спрашивал не о том, — пишет он, — есть ли у блохи какая-либо материя, — ведь очевидно и бесспорно, что всякое тело состоит из материи. Я не спрашивал, есть ли у нее форма… Я хотел только узнать, какова эта материя, как она должна быть устроена, чтобы получить такую форму… Какова, с другой стороны, эта форма, откуда она? Какой силой она вызвана?» (5, т. 2, стр. 376–377). И тут же он обобщает постановку этого вопроса: «Ты скажешь, что Солнце состоит из материи и формы, что воздух состоит из материи и формы; скажешь, что дождь состоит из материи и формы; скажешь, что и камень, и дерево, и человек состоят из материи и формы. Хороша философия! Надо ли проливать столько пота для познания природы вещей, когда одно это слово разъясняет нам все? Оно учит, что все вещи обладают материей и формой» (5, т. 2, стр. 377). Но прямого ответа на поставленный здесь основной вопрос философии Гассенди еще не дает, а лишь подводит к постановке этого вопроса, решение которого дано им в позднейших произведениях.

Другим антиподом, противостоящим научному миропониманию, были оккультные химерические псевдоучения, распространяемые алхимиками, астрологами, магами, хиромантами, кабалистами. Одним из них был английский теософ Роберт Фладд, страстный проповедник мистицизма розенкрейцерова тайного сообщества, получившего широкое распространение в разных странах Европы, начиная с XVI века. Символ этого сообщества — роза и крест — якобы происходил от имени его мнимого родоначальника Христиана Розенкрейца, жившего в XIV веке.

В 1629 году Фладд опубликовал в Париже книгу, в которой подверг резкой критике друга Гассенди и Декарта Марена Мерсенна. Вызывающе заглавие книги— «Sophiae cum Moria certamen» — «Сражение мудрости (гр. — софии) против безумия (гр. — мории)». В том же году вышла и вторая его книга под псевдонимом

Иоахима Фриза: «Высшее благо как истинный предмет настоящей магии, кабалы, алхимии и подлинных братьев розенкрейцеров». Мерсенн убедительно просил Гассенди написать достойный ответ Фладду. После некоторых колебаний Гассенди, во время поездки в Голландию, удовлетворил просьбу Мерсенна и написал вышедшую в Париже в 1630 году «Epistolica exercitatio» («Эпистолярное рассуждение»), в вежливой, корректной форме весьма саркастически разносящую взгляды оксфордского медика Фладда (демонстрируя, по собственному выражению Гассенди, что «голубь может изливать столько желчи»; 4, т. III, стр. 215). Да и как иначе, чем саркастически, можно было отнестись к пропагандируемым Фладдом химерам? [3] Взгляды Фладда я воспроизвожу по изложению Г. Сортэ (67, стр. 46, сл.), в свою очередь воспроизводящего их в резюме в шеститомной «Истории новой философии» И. Г. Буле.