Дэвид Чалмерс - Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории

Надо также помнить, что мы исходим из дефляционного (то есть функционального) понятия убеждения, и поэтому утверждение, что мой зомбийный двойник убежден в том же, в чем и я, по-прежнему не выходит за рамки констатации того общего, что есть у нас с позиции третьего лица: он предрасположен делать такие же заявления, что и я, такие же выводы и т. п. Здесь не идет речь о том, как вещи выглядят изнутри. Ощущение того, что тезис «зомби обладал бы такими же убеждениями» выступал бы в качестве возражения, может быть связано с допущением инфляционного понятия убеждения, согласно которому убеждение — по крайней мере отчасти — является опытным феноменом. Только при таком смысле дело могло бы обстоять так, что идентичность убеждений делала бы ситуации неотличимыми с позиции первого лица; но, разумеется, при таком смысле вообще нет оснований признавать наличие у зомби таких же убеждений.

Итогом всего этого оказывается то, что аргументы от самопознания не дают основания отвергать ту концепцию, которую я отстаиваю. Если мы принимаем сознание всерьез, то у нас уже имеется серьезное основание принимать такую эпистемологию сознания, которая лишает силы эти аргументы. Хотя можно выдвинуть немало соблазнительных аргументов, ни один из них, как представляется, не выдерживает критической проверки.

Конечно, еще предстоит немало сделать для уточнения эпистемологии сознания от первого лица. В лучшем случае я набросал лишь контуры того контекста, в котором можно осмыслить всё это; и остается еще много спорных вопросов. В частности, желательным был бы анализ того, как именно опыт обосновывает убеждение; того, какие еще факторы релевантны для обоснования убеждений относительно опытных переживаний; того, при каких именно обстоятельствах убеждение об опыте оказывается полностью обоснованным, и т. п. Всё это важные вопросы, которые заслуживают детального рассмотрения при исследовании эпистемологии сознания. Но все они относятся к упомянутой задаче , и не видно оснований считать, что эта задача не может быть решена. Важно то, что не проходят те аргументы , которые, как могло бы показаться, могли быть выдвинуты против нередуктивного взгляда на опыт на основании самопознания.

Второе возражение относительно каузальной или объяснительной нерелевантности опыта состоит в том, что оно несовместимо с тем фактом, что мы помним о наших опытных переживаниях. Несомненно то, что мне кажется, будто я часто вспоминаю мои прежние переживания, когда, к примеру, мне припоминается терпкий запах нафталиновых шариков от моли в шкафу из моего детства, или когда я вспоминаю особенно яркий оранжевый оттенок закатного неба, на которое я смотрел вчера. Но, как часто утверждается, для воспоминания чего-то надо находиться в надлежащем каузальном отношении к воспоминаемому; подобные утверждения иногда обозначаются как каузальная теория памяти. Но если опытные переживания каузально нерелевантны для осуществления моих психологических функций, то дело представляется таким образом, что мои прежние опытные переживания каузально не соотнесены с каким-либо из моих нынешних состояний. И если так, то мы вообще не могли бы помнить о них.

Каузальная теория памяти, однако, не выбита на скрижалях. Она является результатом анализа того, что кажется правдоподобным в разного рода ситуациях. Как и в случае с знанием, дело может обстоять так, что каузальная теория окажется уместной во многих, но не во всех областях. Неочевидно, в частности, что она может быть уместной в сфере опыта. В случае памяти каузальные теории могут быть не столь неуместными, как в случае знания, так как нельзя сомневаться в опосредованности нашего отношения к тем опытным переживаниям, о которых мы помним, и весьма вероятно, что это опосредование в значительной своей части содержит каузальную цепь. Но это не значит, что всё здесь сводится к такой цепи.

В случае опытных переживаний, о которых мы помним, несомненно, будет существовать каузальная связь на психологическом уровне: базовое когнитивное состояние, имевшееся во время изначального опыта, будет каузально связано с когнитивным состоянием того времени, когда мы помним о нем. И представляется вполне вероятным, что для того, чтобы помнить об опыте, требуется лишь соответствующая каузальная связь такого рода. К примеру, может существовать каузальная связь между феноменальным убеждением , имевшимся ранее, и убеждением, имеющимся позже; и если сказанное в предыдущем параграфе верно, то это изначальное убеждение, будучи обосновано знакомством с самим опытом, может считаться знанием. Такая каузальная связь между убеждением, обоснованным знакомством, и более поздним убеждением выглядит вполне достаточной, чтобы счесть это более позднее убеждение примером памяти. Кажется, таким образом, что есть серьезное основание считать, что каузальная связь с опытом не требуется для наличия памяти об этом опыте.