Ричард Бах: Единственная

купите меня.

– Одновременно! – Воскликнул я.

– Выходит, прошлое и будущее зависит не от года на календаре, – сказала Лесли, – а от канала, на который настроен… Зависит от того, что мы хотим посмотреть!

– Бесконечное число каналов, – продолжил аналогию с витриной, – но каждый телевизор может показывать только один канал, поэтому каждый думает, что других каналов нет вообще!

Лесли показала в угол витрины.

– Новинка.

Цифровой телевизор показывал мелодраму, но в углу экрана была маленькая вставка-репортаж с авторалли.

– Ага! – Догадался я. – Если мы сильно продвинуты духовно, мы можем настроиться на несколько жизней одновременно.

– А что для этого надо?

– Дороже стоить?

Она рассмеялась.

– Какой ты догадливый!

И, обнявшись, мы зашагали в ресторан.

Она открыла меню

– Смотри, все тот же “божественный салат”!

– Есть вещи вечные.

Она кивнула со счастливой улыбкой.

За обедом мы только и делали, что разговаривали. Витрина с телевизорам – это совпадение, или нас всегда окружают ответы, которые мы просто не замечаем? Хоть мы и были голодны, но о еде постоянно забывали.

– Это не совпадение, – сказал я. – Если призадуматься, то все вокруг может нам подсказать ответ.

– Так уж и все?

– А ты попробуй, спроси меня, – предложил я. – Назови, что угодно… Я покажу тебе, чему эта вещь пытается нас научить. – Даже для меня самого это прозвучало довольно смело.

Она посмотрела на морской пейзаж, висящий на противоположной стене.

– Океан.

– В океане много капелек воды, – начал я, особо не задумываясь, эта мысль отчетливо возникла в моей голове, словно передо мной плавал кристалл, сделанный Аткиным. Горячих и очень холодных, прозрачных и мутных, летящих в воздухе и сдавленных толщей воды. Капельки постоянно изменяются, то испаряются, то снова конденсируются. И каждая капля– это единое целое с океаном. Без океана эти капли эти капли не могут существовать. А без этих капель не могло бы быть океана. Но все они слиты воедино, их даже каплями не назовешь – ведь между ними нет границ. На капли океан делят люди.

– Здорово получилось! – Воскликнула она.

Я посмотрел на скатерть с изображением Лос-Анджелеса.

– Улицы и автострады.

Она закрыла глаза.

– Улицы и автострады соединяют между собой разные места, но всякий водитель сам решает, куда ему поехать, – медленно сказала она. – Он может поехать в прекрасный парк или публичный дом, в университет или в бар, может по дороге умчаться за горизонт, кататься без цели туда-сюда, а может припарковать машину и вообще никуда не ехать.

Лесли со всех сторон рассматривала идею, вставшую перед ее внутренним взором, и это ее забавляло.

– Он может подобрать для себя подходящий климат и отправиться на Аляску или в Рио-де-Жанейро, вести машину осторожно или безрассудно, может выбрать для себя спортивную модель, малолитражку… Или грузовик, беречь свою машину или махнуть на нее рукой. Он может ехать наугад, куда глаза глядят, а может все очень точно распланировать. Но все дороги, по которым он решит прокатиться, уже были проложены до него и никуда не денутся после того, как он скроется за горизонтом. Все возможные маршруты уже существуют, и водителя нельзя от них отделить. Он сам решает, куда ему сегодня отправиться.

– Отлично сказано!

– Интересно, мы этому только что научились, – задумчиво пробормотала она, – или всегда это знали, но никогда этим не пользовались? – Прежде чем я успел ответить, она решила меня снова испытать. – Арифметика.

Как выяснилось, лучше всего такие сравнения у нас получались с всякими системами, интересными делами и профессиями. Программирование, съемки фильмов, коммерция, теннис, любовь к полетам, садоводство, искусство, педагогика… За каждым из призваний лежала метафора жизни, открывающая тайну строения вселенной.

– Лесли, тебе не кажется… А мы, мы остались такими же, как и прежде?

– Не думаю, – ответила она. – Если бы мы не изменились после всего того, что случилось, мы бы… Но ты имел в виду что-то другое?

Может, мы стали действительно другими , – тихо сказал я, – посмотри на людей вокруг.

Она принялась рассматривать посетителей ресторана.

– Может быть, он начнет исчезать, но…

– …Мы здесь знаем всех, – подсказал я.

За соседним столиком сидела вьетнамка, благодарная доброй жесткой ненавистной Америке, полная гордости за своих дочек, лучших учениц в колледже. Мы ее понимали и гордились вместе с ней, гордились тем, что она сумела осуществить свои мечты.