Оюунгэрэл Гомбосурэн - Путь к познанию

Таким образом я начала «челночный» бизнес по маршруту Улан-Батор – Новосибирск Улан-Батор. Пересекая российско-монгольскую границу, я перевозила продукцию. Все это оказалось связано с большими финансовыми тратами: расходы за проезд, таможенная пошлина, взыскания товаров, что в результате привело к возникновению большого долга. На меня оказывали разного рода давления, я сталкивалась с побоями и даже грабежами.

При пересечении российской границы я прятала деньги, а при возвращении в Монголию – продукцию. Я просила и унижалась перед людьми, раздавая пассажирам в купе свои продукты, чтобы как можно меньше платить таможенный сбор. Это было время трудностей, страха и унижений, каких раньше никогда не испытывала. Несколько раз у меня изымали продукцию на таможне. Я влезла в огромные долги. Все те продукции, которые были изъяты на границе, становились моими долгами перед консультантами и потребителями. Получаемые скидки шли на погашение долгов, и я мало-помалу расплачивалась с кредиторами, но так как продукцию я ввозила незаконным путём, то убытки постоянно росли, и к определенному времени сумма долгов составила 35 000 долларов США. Тогда я впала в глубокую депрессию.

Половину своего времени я проводила в поездах. Продукты я получала на новосибирском складе и сидела там до ночи, проверяя их. Так как я работала одна, у меня не было возможности даже сходить в туалет, поэтому мне пришлось ограничить свой дневной рацион 200 мл воды и одной булочкой. Позже, познакомившись с девушкой по имени Света, которая жила по соседству со складом в Новосибирске, я сделала её своим курьером. Она перевозила продукцию до Улан-Уде, и это сильно облегчило мне работу.

Самой сложной проблемой было провезти продукцию через таможню. Я постоянно находилась в страхе и тревоге, который постепенно перерос в фобию. При виде сотрудника таможни мое тело холодело, и я падала в обморок. Это фобия осталась со мной на многие годы. Даже по прошествии 7–8 лет после этих событий при прохождении таможни, выезжая на отдых за рубеж, у меня дрожали колени.

После каждой неудачи я отправляла письмо в Компанию и докладывала обо всем: «то-то и то-то произошло, но я не сдамся и уверена, что вы будете инвестировать в Монголию». Я очень много плакала в поезде, дома, на работе, но никогда не показывала своих слез. Монголы, даже родственники и друзья не только не верили в мой бизнес, но были настроены категорически против него. В конце ноября 2000 года я сбежала от бандитов, когда была поймана в аэропорту Новосибирска. Рэкетиры обожгли мне лицо горящей сигаретой за то, что я не заплатила им. Моя мама, плача, умоляла меня: «Оставь ты это дело, ты мне нужна живой». В тот момент я ей сказала: «Да-да», – но на следующей неделе вновь собралась в дорогу за следующей партией продукции. Мама села на пороге, перегородив ее ногами, плакала и не пускала меня. На это я ответила: «Мама, ты очень скоро убедишься, насколько добродетельным делом я занимаюсь», – и промчалась мимо неё.

Я вызывала усмешки тем, что, предлагая заказать у меня косметические продукты, говорила, что стараюсь таким образом получить инвестиции из Швеции. Так женщина, которая занимала ответственную должность в Кабинете министров, превратилась в замарашку, проводившую большую часть жизни в поездах. Многие выражали мне сочувствие, сожалея, что я «докатилась до такого состояния». За моей спиной шушукались.

И действительно я «докатилась» до наихудшего. Но я была пионером и рассказывала о светлом будущем очень многим людям, поэтому у меня не было права вернуться с полпути, разочаровав тех, кто в меня поверили. Сначала я всё делала ради своих детей, а потом уже стала заложницей своих слов и обещаний: СЛОВО НЕ ВОРОБЕЙ – ВЫЛЕТИТ, НЕ ПОЙМАЕШЬ. У меня уже не было другого выбора, чем идти до конца. Чтобы люди, которые мне поверили, не разочаровались, я пожертвовала очень многим.

Слова об инвестировании шведской компании в Монголию кому-то казались сказками, а другие смотрели на это с завистью. Однажды, когда я приехала из Новосибирска, часть членов моей команды перешли в другой офис. Отношения были холодными, мы не находили общего языка. Я спросила, почему они ушли. Как оказалось, они подумали, что я всё затеяла, чтобы стать директором шведской компании. Они хотели вместо меня поставить на место директора своего лидера. Сколько я ни объясняла им, что если даже и откроют филиал в Монголии, то я останусь только дистрибьютером. Я объясняла: чтобы стать на ноги, монголам не нужна ни какая-то другая компания, ни государственные учреждения. Но не захотели понять меня, и я рассталась с ними, уж слишком устала, да и надоело уговаривать.