Питирим Сорокин: Отправляясь в дорогу

Питирим Александрович Сорокин

Отправляясь в дорогу

(РЕЧЬ НА ТОРЖЕСТВЕННОМ СОБРАНИИ В ДЕНЬ 103-й ГОДОВЩИНЫ

ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА, 21 ФЕВРАЛЯ 1922 г.)

Сегодняшняя годовщина Петроградского Университета знаменательна не только тем, что она 103-я годовщина, но и тем, что она совпадает с моментом величайшего катаклизма в истории человечества и нашей родины. В результате войны и революции наше отечество лежит в развалинах. Великая Русская Равнина стала великим кладбищем, где смерть пожинает обильную жатву, где люди едят друг друга.

Задача возрождения России падает на Ваши плечи, задача - бесконечно трудная и тяжелая. Сумеете ли Вы выполнить ее? Сможете ли выдержать этот экзамен истории? Огромная трудность ее усугубляется еще тем, что Вы оказались на великом распутье, без путей, дорог и спасительного плана. "Отцы" Ваши не могут помочь Вам: они сами оказались банкротами; их опыт, в форме традиционного мировоззрения интеллигенции, оказался недостаточным, иначе трагедии бы не было. От берега этого мировоззрения волей-неволей Вам приходится оттолкнуться: он не спас нас, не спасет и Вас. Он надолго исчез в зареве войн, в грохоте революции и в темной бездне могил, все растущих и умножающихся на русской равнине. Если не мы сами, так эти могилы вопиют о неполноте опыта "отцов" и ошибочности их патентованных спасительных рецептов.

Но раз старые пути негодны, где же новые? Есть ли они у Вас? Если есть - продуманы и осознаны ли? Боюсь, что нет. Мы все сейчас похожи на людей, ошарашенных ударом дубины, заблудившихся и ищущих, страстно и горячо, до боли, до исступления - нужного до смерти выхода. Ищем, тычемся туда и сюда, подобно слепым щенятам, но темно кругом. А история не ждет, она ставит ультиматум; бьет грозное: memento mori (1*), бьет двенадцатый час нашей судьбы и решается наше: быть или не быть?

В таких условиях Вы поймете меня и не найдете нетактичным, если я позволю наметить некоторые "вехи" того пути, по которому, с моей точки зрения - возможно ошибочной, возможно близорукой - мы должны двинуться в дальнейшее историческое странствие. Это даже не "вехи", а скорее указания на то, чем мы должны запастись, пускаясь в этот темный путь, чтобы выбраться вновь на светлую дорогу жизни и живой истории из мрачных бездн долины Смерти.

Первое, что Вы должны взять с собой в дорогу, - это знание, это чистую науку, обязательную для всех, кроме дураков, не лакействующую ни перед кем и не склоняющую покорно главу перед чем бы то ни было; науку, точную, как проверенный компас, безошибочно указывающую, где Истина и где Заблуждение. Берите ее в максимально большом количестве. Без нее Вам не выбраться на широкий путь истории. Но не берите суррогатов науки, тех ловко подделанных под нее псевдознаний, заблуждений, то "буржуазных", то "пролетарских", которые в изобилии преподносят Вам тьмы фальсификаторов. Опыт и логика - вот те реактивы, которые помогут Вам отличить одно от другого. Иных судей здесь нет. Вашим девизом в этом отношении должен служить завет Карлейля: "Истина! хотя бы небеса раздавили меня за нее! Ни малейшей фальши! хотя бы за отступничество сулили все блаженства рая!"

Второе, что Вы должны взять с собой, это любовь и волю к производительному труду - тяжелому, упорному, умственному и физическому. Времена "сладкого ничегонеделания" - doice farniente - кончились. Мир не зал для праздношатающихся, а великая мастерская, и человек - не мешок для переваривания пищи и пустого прожигания жизни, а прежде всего - творец и созидатель. История не терпела и в прошлом праздных тунеядцев: рано или поздно она сбрасывала их в кучу ненужных отбросов. Тем более не терпит их она теперь и особенно среди нас: "не трудящийся, да не ест" - таков ее жестокий и безусловный ультиматум. Дорога предстоит бесконечно тяжелая. Только знания и труд, вместе взятые, могут преодолеть ее. Каждое из сокровищ, порознь взятое - знания без труда или труд неумелый и слепой, - не спасут Вас.

Но мало и этого. Нужно запастить Вам еще и другими ценностями. В ряду их на первом месте стоит то, что я называю религиозным отношением к жизни. Мир не только мастерская, но и величайший храм, где всякое существо и прежде всего всякий человек - луч божественного, неприкосновенная святыня. Homo homini deus (а не lupus) est (2*) - вот что должно служить нашим девизом. Нарушение его, а тем более замена его противоположным заветом, заветом зверской борьбы, волчьей грызни друг с другом, заветом злобы, ненависти и насилия, не проходило никогда даром ни для победителя, ни для побежденных.