Бенджамен Хофф - ДЭ Пятачка

Это Поклонение Технологии началось примерно в XVI-м веке с географических Исследований и Завоевания Территорий в Западной Европе, что привело к росту Меркантилизма, вылившегося в Индустриальную Революцию XVII-го столетия. Быстрое развитие и распространение Ненасытных Машин, сопровождаемое опасной эксплуатацией природных ресурсов для их прокорма, быстро превратило деревенские сельскохозяйственные общества («Доброе утро, госпожа Витерспун! Какая у вас замечательная корова!») в общества городские и фабричные («Я, конечно, надеюсь, — удушье, хрип — что угля нам хватит — кашель — хотя бы до конца дня!»), а затем в большие городские и крупные промышленные сообщества («Правильно, инспектор, — они украли всё, что не было прибито к полу!»). В Викторианскую эпоху этот Индустриальный Фанатизм получил широкую поддержку со стороны формирователей империй и общественного мнения, свято веривших в то, что наука может всё и что любая иная точка зрения является еретической.

Но задолго до этого подобная же бессмыслица (грабь-планету-и-не-морочь-себе-голову-всякой-ерундой) экспортировалась из Европы в Новый Свет. Вместе с нею туда же прибыла абсурдная и столь же бессмысленная вера в то, что счастье можно купить за деньги. Было бы удивительно, если бы вместе с этими людьми к тем же берегам не прибыла и эта вера, учитывая, что основную массу первых иммигрантов составляли должники английских тюрем, охотники за пушниной, будущие хлопковые и табачные бароны и торговцы-пуритане. Такие люди стремятся узнать об окружающем мире ровно столько, чтобы его эксплуатировать, и не более того — и хорошо ещё, если они знают хотя бы это. В частности, пуритане почти ничего не знали о том, как жить в Североамериканских лесах, лугах и горах, а также о том, как ладить с людьми, которые это знают. Не зря сказано в старой пословице: «Сначала они рухнули на колени, а затем обрушились на индейцев». А позднее — и на природу. Вот как описывает тогдашнюю ситуацию Luther Standing Bear, глава фирмы Oglala Sioux:

Мы не думали о больших открытых равнинах, красивой холмистой местности и вьющихся потоках с запутанными водорослями как о чём-то «диком». Только для белого человека эта природа была «дикой», и только для него эта земля «кишела» «дикими» животными и «дикими» людьми. Для нас такое отношение к миру было слишком пресным. Земля была обильна, а сами мы были окутаны благословением Великой Мистерии. И только когда с востока сюда прибыл страшный человек и со звериным безумием обрушил на нас и тех, кого мы любили, свою несправедливость, это было для нас «дико». А когда даже мирные лесные животные стали убегать при одном его появлении, тогда для нас начался «Дикий Запад».

Сегодня, благодаря такой достаточно перекошенной культурной основе, мы живём в обществе, которое обычно называют Материалистическим. Но это ошибочное название. В действительности мы обитаем в обществе Абстрактных Ценностей, в котором вещи ценятся не столько за то, чем они являются, сколько за то, что они олицетворяют. Если бы Западное индустриальное общество действительно ценило Материальный Мир, не было бы никаких свалок, никаких сплошных вырубок лесов, никаких низкопробных по оформлению и качеству товаров, никаких отравленных водных источников, никаких громадных, чадящих выхлопами автомобилей, как и всех остальных мерзостей и уродств, с которыми приходится сталкиваться едва ли не на каждом шагу. Если бы наше общество было действительно материалистическим, мы любили бы этот физический мир — и знали бы своё место в нём.

В действительности же Западное индустриальное общество даже не замечает Материального Мира. Оно быстро отбрасывает его, оставляя ржаветь под дождём. Материальный мир это Здесь и Сейчас, а индустриальное общество не ценит своего Здесь и Сейчас или не обращает на него внимания. Оно слишком занято внешним и устремлено в Туда и Потом. В результате оно всё чаще и чаще оказывается неспособно увидеть то, что находится прямо перед ним. Это общество забыло, где оно, и не знает, куда стремится.

— В Искпедицию? — заинтересованно сказал Пух. — Я ещё ни разу ни в чём таком не участвовал. И куда пойдёт эта наша Искпедиция?

— Экспедиция, глупый милый мишка. Не «иск», а «экс».

— А-да! — сказал Пух. — Я знаю.

Хотя сам он, если признаться, совершенно не представлял, что меняется от замены «иск» на «экс».

— Мы пойдём искать Северный Полюс.

— О! — сказал Пух. — А что такое Северный Полюс?