Роу Субба: Философия Бхагавад-Гиты

Т. Субба Роу

ФИЛОСОФИЯ БХАГАВАД-ГИТЫ

Четыре лекции, прочитанные на XI ежегодном съезде Теософического Общества в Адьяре 27, 28, 29 и 30 декабря 1886 года.

ВВЕДЕНИЕ

При изучении Бхагавад-гиты не следует рассматривать её изолированно от остальной части Махабхараты, как это делается сейчас. Она была вставлена Вьясой в надлежащее место с особой ссылкой на некоторые эпизоды этой книги. Сначала следует осознать истинное положение Арджуны и Кришны с целью оценить учение последнего. Среди прочих имён, которыми называется Арджуна, одно ? очень странное; он назван в разное время десятью или одиннацатью именами, большинство из которых объяснено им самим в Виратапарве. Одно имя исключено из списка, а именно Нара. Это слово значит просто "человек". Но почему конкретный человек должен называться так, будто это имя собственное ? это с первого взгляда кажется странным. Тем не менее именно здесь лежит ключ, позволяющий нам понять не только положение Бхагавад-гиты в тексте и её связь с Арджуной и Кришной, но и весь поток, текущий через всю Махабхарату и заключающий в себе истинные взгляды Вьясы на происхождение, испытание и судьбу человека. Вьяса смотрел на Арджуну как на человека, или скорее как на истинную монаду в человеке; и на Кришну как на логоса, или дух, приходящий спасти человека. Некоторым кажется странным, что это высоко философское учение было вставлено в месте, с виду крайне неподходящем для этого. Сообщается, что эта беседа между Кришной и Арджуной имела место прямо перед началом битвы. Но когда вы оцените Махабхарату, то увидите, что это наиболее подходящее место для Бхагавад-гиты.

Исторически эта великая битва была борьбой между двумя семьями. Философски ? это великая битва, в которой человеческий дух должен сражаться против низших страстей в физическом теле. Многие из наших читателей возможно слышали о так называемом "обитателе порога", столь живо описанном в романе Литтона "Занони". Согласно описанию этого автора, этот обитатель порога представляется чем-то вроде элементала или другого монстра таинственного вида, появляющимся перед неофитом сразу же, как он соберётся войти в таинственную страну, и пытающегося поколебать его решение угрозами неизвестных опасностей, если он ещё не в полной мере подготовлен.

В действительности такого монстра нет. Это описание следует принять в фигуральном смысле. Но тем не менее, на пороге есть обитатель, чьё влияние на ментальном плане куда более мучительно, чем может быть любой физический ужас. Истинный обитатель порога образуется из отчаяния и падения духом неофита, который призывается к тому, чтобы оставить свои старые пристрастия к родственникам, родителям и детям, также как и стремления к предметам мирского честолюбия, которые возможно были его спутниками на протяжении многих воплощений. Будучи призван порвать с этими вещами, неофит чувствует нечто вроде пустоты, прежде чем осознает свои высшие возможности. Когда он оставит все эти ассоциации, сама его жизнь покажется исчезнувшей в разреженном воздухе. Ему кажется, что он потерял всю надежду, и ему больше не для чего жить и работать. Он не видит никаких признаков своего будущего прогресса. Всё перед ним представляется темнотой; и на душу опускается нечто вроде давления, под которым она начинает поникать, и в большинстве случаев он начинает откатываться назад и прекращает дальнейший прогресс. Но в случае человека, борющегося по-настоящему, он будет бороться против этого отчаяния и сможет продолжать движение по Пути. Я могу тут сослаться на несколько высказываний из автобиографии Милла. Конечно же, автор ничего не знал об оккультизме, но в его умственной жизни была стадия, по всей видимости приближающаяся к точке пути, близко напоминающей то, что я описываю. Милл был великим аналитическим философом. Он провёл исчерпывающий анализ всех умственных процессов ? ума, эмоций и воли.

"Теперь я увидел, или подумал, что увидел то, что ранее всегда принимал с неверием ? а именно, что привычка к анализу имеет тенденцию ослаблять чувства, и действительно, это должно быть так, когда никакой другой умственной привычки не культивируется... Таким образом, ни эгоистичные, ни бескорыстные удовольствия уже не были удовольствиями для меня".

В конце концов он пришёл к тому, чтобы разобрать человека в ничто. Тут над ним возобладала меланхолия, в которой было нечто ужасное.