Роберт Кийосаки - Фейк [Как ложь делает бедных и средний класс еще беднее]

Но огня не было, и мы, почувствовав себя в безопасности, сели на заросшую травой лужайку рядом с рисовым полем. Мы выключили двигатель и направились в деревню, оставив в вертолете командира группы стрелков.

Я еще и сегодня во всех деталях помню, как мы с Тедом шли по засохшей грязи в деревню на вражеской территории и приветливо махали руками вьетнамцам, продававшим овощи, уток и кур. Нам в ответ никто не махал. Большинство жителей деревни смотрели на нас, явно не веря тому, что два американских пилота оказались настолько тупыми, что, несмотря на войну, залетели средь бела дня за линию фронта и оказались у них на рынке.

Мы с улыбкой подняли руки вверх, демонстрируя им, что не вооружены. Личное оружие мы оставили в вертолете. Мы с Тедом пошли на это специально, поскольку хотели дать понять местным жителям, что прилетели к ним как бизнесмены с долларами, а не как морские пехотинцы с винтовками.

Какой-то мальчик проводил нас вглубь деревни к «торговцу золотом». Торговцем оказалась маленькая женщина. Она приветствовала нас улыбкой, показав красные от постоянного жевания бетеля зубы. Ее «офис» размещался в крошечной бамбуковой хижине. Бамбуковые занавески были подняты. Это означало, что офис работает. Никсон закрыл американское «золотое окно», но ее «золотое окно» было открыто.

Настоящее золото или фальшивое?

Несмотря на то что мы с Тедом были офицерами морской пехоты и имели высшее образование, нам вскоре стало понятно, что мы ничего не смыслим в золоте. Мы даже не знали, как выглядит настоящее золото.

Вьетнамка вынесла нам крошечные самородки, запечатанные в прозрачные пластиковые контейнеры диаметром 7,5 см и толщиной 1,5 см. Поднеся их к свету, мы впервые в своей жизни рассматривали настоящее золото. Правда, оно выглядело как изюм, выкрашенный золотой краской.

– Это золото? – спросил я Теда.

– Откуда я знаю? – ответил он. – Я понятия не имею, как оно выглядит. А ты разве не знаешь?

– Я думал, ты знаешь, – с недоумением сказал я. – Я тебя для этого и взял.

То обстоятельство, что мы находимся на территории противника, только добавляло напряжения. Тед решил, что я идиот, а я то же самое подумал о нем.

Момент истины

Большинство предпринимателей нередко переживают моменты истины. Для нас с Тедом мигом озарения стало понимание того, что мы можем быть партнерами в качестве пилотов, но когда дело доходит до золота, то мы просто идиоты.

Успокоившись и осознав это, мы начали торговаться.

Для начала мы предложили 40 долларов за унцию. Нам с Тедом было известно, что в тот день мировая спотовая цена на золото составляла 55 долларов, но мы решили, что вправе рассчитывать на скидку, поскольку у нас были американские доллары и мы находились на чужой территории. Маленькая вьетнамка с красными зубами только ухмыльнулась и, должно быть, подумала: «Вот же придурки. Неужели вы не знаете, что повсюду в мире золото стоит одинаково?»

Как бы мы ни старались, она нам не уступала. Вьетнамка знала, что спот – это спот. К тому же она уже поняла, что перед ней два идиота, и если бы захотела, то действительно могла бы продать нам изюм, окрашенный под золото. Или кроличий помет. Мы все равно не заметили бы разницы.

Приступ паники…

Внезапно наш торг был прерван испуганным воплем командира стрелков: «Эй, бегом назад!» Мы со вторым пилотом тут же свернули переговоры и бросились через деревенский рынок к вертолету. Я услышал истошное кудахтанье и понял, что на бегу нечаянно зацепил ногой курицу, а потом еще и наступил на утку.

Я уже рисовал в своем воображении наступающие через рисовые поля цепи вьетконговцев в черном и северовьетнамских военных в форме цвета хаки. Только тут до меня дошло, что мы безоружны и не способны защищаться. Маленькая женщина с красными зубами была права: мы идиоты.

Слава богу, это были не вьетконговцы и не армейские части. Наш командир запаниковал, потому что вертолет начал тонуть. Покрытая травой лужайка, куда мы приземлились, оказалась старым рисовым полем.

Под весом двигателя, ракет, пулеметов и боеприпасов вертолет начал оседать назад, и его задний винт уже почти касался грязи. Было ясно, что, если сейчас же не запустить двигатель, мы уже не сможем взлететь.

Командир стрелков был самым маленьким и легким из всех троих, поэтому он сел в пилотское кресло, чтобы запустить двигатель, а мы вдвоем подставили плечи под заднюю балку, чтобы винт, вращаясь, не задел землю.