Рон Хофф - Я вижу вас голыми. Как подготовиться к презентации и с блеском ее провести

– Джерри, мои слайды у тебя?

– А ты мне их давал? – откликнулся голос из задних рядов. Оратор снова вернулся к своему месту и извлек откуда-то кассету

со слайдами. Торопливо подойдя к проектору, он помахал в воздухе кассетой и принялся искать глазами Джерри.

– Кто-нибудь тут умеет управляться с этой штукой?

Тут в дверях появился Джерри (он ходил искать слайды) и взял кассету у оратора, который вернулся на трибуну.

– Ну как, Джерри?

Свет в зале погас, заработал проектор.

Сначала все увидели пустой экран. Потом раздался щелчок, и на экране появился треугольник, криво нарисованный шариковой ручкой.

– Надеюсь, всем видно? – спросил оратор. – Потому что эта схема будет нам нужна ближайшие полчаса.

Позади себя я услышал громкий шепот:

– Пойду-ка я, пожалуй, лучше в бар.

СОВЕТ: Оратор, плохо подготовившийся к выступлению, явственно объявляет слушателям: «Подумаешь, важные птицы! Если бы стоило с вами считаться, я бы подготовился получше». Публика крайне чувствительна. Она чутко улавливает подобные сигналы и воспринимает их как личную обиду.

Что важнее всего усвоить, готовясь к выступлению?

У меня есть одно предложение. Но прежде чем оно предстанет перед вами во всем своем великолепии (вы к этому готовы?), нам придется сначала отправиться в кино.

«Хорошие ребята» – это фильм знаменитого режиссера Мартина Скорсезе, поставленный по книге Николаса Пиледжи «Шустрый малый». Герои книги и фильма – братья, они между собой в приятельских отношениях, но при этом не слишком доверяют друг другу. Под внешним панибратством постоянно таится некоторая подозрительность.

Надо еще добавить, что они весьма свободно пользуются непристойными словами – существительными, глаголами, прилагательными, наречиями и так далее. Я постарался в своем изложении свести их число до минимума – не потому что я такой уж пурист, а потому что они не имеют никакого отношения к тому, ради чего мы с вами отправились смотреть этот фильм.

Вот эпизод из него.

Лихая компания гуляет в местном ресторане. Их прозвища говорят сами за себя: Киллер Пит, Толстый Энди, Безносый Фредди и Джимми-Повтори (он все повторяет по два раза). И еще с ними Томми, у которого нет никакого прозвища, потому что он вообще трудно поддается описанию. Это обыкновенный уголовник, кровожадный маньяк, который вечно замешан во всяких гнусных историях. Одну из– них он сейчас и рассказывает – по своему милому обыкновению уснащая ее непристойностями. Он повествует о том, как уел надоедливого полицейского, который задержал его за праздношатание. По словам Томми, полицейский никак не отставал, допрашивая его с пристрастием и добиваясь, чтобы Томми «сказал ему что-нибудь».

«Ну, скажи мне что-нибудь, – говорит полицейский. – Ну, скажи что-нибудь, ты, крутой». «Шустрый малый» Томми, разумеется, не собирается ничего говорить, но ему это уже поперек горла. И он отвечает полицейскому: «Сейчас я тебе скажу, слушай. Отвяжись-ка ты от меня на…,…!»

«Не может быть!»… «Правда, так и сказал?» Наступает секундное молчание (даже «шустрых ребят» можно удивить), а потом за столом раздаются могучие раскаты хохота. «Ну и парень этот Томми! Ну, юморист!»

Томми на верху блаженства. Стол ходит ходуном. Хохот не умолкает – каждая очередная волна порождает следующую.

Генри, старый приятель Томми, держится за живот, не в силах остановиться. «Аи да Томми, ну и смешной мужик!»

И тут что-то происходит.

Как будто режиссер Мартин Скорсезе вытащил невидимую затычку – и, как вода вытекает из ванны, веселье покидает и «шустрых ребят», и зрителей.

Томми вдруг говорит: «Что ты сказал? Я смешной мужик?»

Что случилось с Томми? Он не смеется. Смех за столом понемногу замирает.

Один из «шустрых ребят» пытается загладить ошибку. «Ну да, смешной. Смешно ты рассказал эту историю – умереть можно, как смешно».

«Смешно? Это почему?»

Смех почти совсем замер. Это уже не громовый хохот – в нем слышится страх.

«Да нет, Томми, ты не понял…»

«Ну да, не понял», – звучит хор перепуганных голосов: никто не сомневается, что Томми ничего не стоит взять и перестрелять их на месте. Но Томми не видит тут ничего смешного.

«Смешной? Это что же, значит, я вроде как клоун? Я вас тут смешить пришел? Так, что ли?»

«Шустрые ребята» один за другим умолкают и начинают пятиться.

Смех прекратился, звона стаканов не слышно – всем становится жутко.