неизвестен Автор: Экономика, политика, общество (Новые реалии России, Сборник научных трудов)

Как часть Европы мы ощущаем общеевропейский постпросвещенческий духовный кризис, глубина которого пока неясна. Но сегодня больше всего, захватывая широкие слои населения, ощущается "модернизационный" кризис. В этом отношении наша ситуация напоминает японскую, где наш ХIХ век выступает в роли "эпохи Мэйдзи". При этом, правда, имеется существенное отличие - громадные размеры страны и ее этническая, языковая, конфессиональная и прочая неоднородность. Поэтому этот процесс идет не однородно во всей стране. Угрозу для этого процесса представляет сваливание в очередное "народническое" социалистическое доиндивидуальное состояние на державной, этнической, или конфессиональной основе. Но 90-ые годы ХХ в. - не 30-ые. И мир, и мы стали другими. И это вселяет надежду на быстрое изживание этой опасной тенденции.

Но призывами духовному возрождению не поможешь. Мы вступили в эпоху глубочайших культурных трансформаций. Трансформации же на то и трансформации, что "нравы предков" в прежнем виде не возрождаются, ибо меняется нечто фундаментальное - социальная структура носителей культуры или базисные деятельности.

Так, современный кризис Советской Армии связан как с развалом СССР, так и с тем, что главное, чего от нее хочет сегодня народ, - это не защита границ от внешнего врага, а охрана смертоносного оружия от враждующих внутренних группировок и невмешательство во внутриполитические конфликты (как в августе 1991). Это совершенно новые приоритеты. Но в истории подобное бывало. Подобные трансформации в сфере идеалов и деятельности переживал Древний Рим (мужество воина и внешние войны во времена Пунических войн, гражданское мужество и политическая деятельность по предотвращению гражданских войн во времена Цицерона).

Для национал-патриота ("державника", религиозного фанатика) место возрождения духа заменяет экзальтированное чувство консолидации, а отвечающей этому деятельностью является погром "не наших".

А что же может служить полем деятельности для российского патриота-либерала офицера, солдата, ученого, инженера, рабочего?

Главное сегодня - возвращение к построению российской личности Нового времени, процессу, который был сорван Первой мировой войной и последовавшим за ней деиндивидуализированным советским периодом. Конечно, историю России XIX начала XX в. тоже не надо упрощать. Октябрьская революция и советский период не были "навязаны" России "кучкой большевиков". Они естественно вытекали из мощной народнической традиции, рожденной в середине ХIХ в., смявшей либеральную традицию. Искусство "соцреализма" не было "лживой пропагандой" или ширмой. Оно, как и его аналог в фашистской Германии, адекватно выражало общинные умонастроения, в то время как ГУЛАГу в них не было места (он вытеснялся этой культурой из сознания). Только послевоенное сознание хрущевской "оттепели", подхватившее эстафету русской культуры ХIХ -начала ХХ вв., вставшее на путь индивидуализации, смогло ужаснуться ГУЛАГу и отвергнуть "соцреализм". "Сталинизм", "оттепель", "застой", "перестройка" - это различные фазы общественного сознания, имевшие аналоги в истории других культур. И сегодня, как и в начале века, мы стоим перед выбором: община или личность, тоталитаризм или демократия.

Россия должна прорастать в личности, а не подчинять или подавлять ее. Российская общность должна, в первую очередь, задаваться языком, культурой, экономическими связями, т.е. культурными _центрами . и плотностью коммуникации, _а не границами . и военной силой. Не военной силой разрушила Германия Берлинскую стену. То же должно произойти с воздвигаемой сегодня номенклатурно-этнической российско-украинской или российско-татарстанской границами.

Сегодня наметился процесс распада уже не СССР, а РФ. Сейчас это распад на административные номенклатурные единицы, и определяется он пока в основном процессами, происходящими внутри властных элит. Но насколько реально велики разрывающие силы, насколько широкие слои населения ими охвачены - большой вопрос, ибо и в официальных заявлениях, и в СМИ мы слышим голос немногочисленной, но громкой части граждан. Очень возможно, что молчаливое большинство за нею не пойдет и "бастанет" национализм и гражданскую войну, как это сделала армия в августе 91-го. Ответ на поставленный вопрос во многом зависит от того, насколько будет задействован интеллектуальный, культурный, информационный потенциал крупных российских культурных центров и в первую очередь Москвы - крупнейшего из них. Но все эти ресурсы, могущие быть поставлены на службу объединения России, не используются. Вместо этого Москва сегодня выступает как пугало - как центр политических дрязг, непродуманных директив, как место толкотни вокруг пустеющей кормушки и как удобный козел отпущения (вместо бывшей КПСС), на которого можно, при случае, свалить вину за свои трудности и неудачи.