Александр Бард - Netократия. Новая правящая элита и жизнь после капитализма

Проблема в том, что такая стратегия масс-медиа есть не более чем исполняющееся пророчество. Постоянно твердя об этом предполагаемом презрении к политикам, СМИ произвели на свет медиа-феномен, который, самим фактом своего существования, подогревает спрос на шокирующие репортажи. Конкретное содержание всех этих репортажей ограничивается фактом, что участие в выборах в западных демократиях (начиная с 1960-х годов) постепенно падало. Презрение к политикам оказалось возведено в ранг непреложной истины, аксиомы общественного сознания. Политик или медиа-представитель, которые осмеливаются утверждать обратное, рассматриваются как еретики, которые должны быть обезврежены, коль скоро они препятствуют всё возрастающим амбициям масс-медиа. Нетрудно заметить, что общественное мнение и законы в равной степени сконструированы и сформированы средствами массовой информации. Политики стали производителями, избиратели – потребителями, а сами СМИ присвоили себе роль кураторов политической арены, и, таким образом, осуществляют тотальный контроль над политическими процессами в информационном обществе, в полном соответствии с принципами нетократии.

Все, что имеет отношение к политике, теперь проходит на условиях СМИ. Прежние носители стандартов выборной демократии нынче совершенно беспомощны и только и могут, что играть по правилам, которые устанавливают для них их новые властители. Политическое событие, которое не привлекает внимание СМИ, не является таковым по определению. Это в буквальном смысле означает, что всякий политик теперь не более чем участник постановки, сценарий которой написан в коридорах медиа-империй, при этом недоверие и презрение к политикам есть основная идея этого аттракциона. То, что никто не подвергает этого сомнению, еще не означает, что это на самом деле так. Просто такая 'правда' является нынче популярной и полезной в тех кругах, чьи интересы она обслуживает, – нетократических СМИ, захвативших командные высоты общественной жизни.

Предположим, что презрение к политикам, в его общепринятой форме, действительно, существует. Оно должно исчезать, или, по крайней мере, значительно уменьшаться каждый раз, когда предположительно коррумпированный политик уличен, подвергнут порицанию и заменен на другого. Это будет просто вопрос выбора правильного кандидата на правильную позицию. Но этого не происходит. Ведь число людей, приходящих к урнам для голосования, не зависит от того, предстоит ли им выбирать среди новых, незапятнанных скандалами кандидатов, или среди все тех же до боли знакомых и надоевших персонажей. Таким образом, это предполагаемое презрение не направлено на какого-то конкретного политика, так что презрение к политикам не может быть причиной всё уменьшающегося числа избирателей. Видимо, объяснение в чем-то другом. Можно предположить, что презрение к политикам – не более чем миф, а люди, которые создали и поддерживают этот миф, возможно, заинтересованы в том, чтобы он выжил и казался 'естественным'. Это приводит нас к значительно более интересному вопросу, нежели уровень презрения избирателей по отношению к политикам, и это вопрос о том, как этот миф появился и чьим интересам служит его распространение?

Все дело во власти. Если сравнить уровень активности избирателей на выборах в различные властные структуры, станет очевидной определенная закономерность. Существует прямая зависимость между уровнем власти и активностью избирателей: чем больший объем власти на кону или, другими словами, чем большее количество полномочий ассоциируется с конкретной позицией или органом, тем сильней интерес избирателей. Это означает, что кризис демократии не связан непосредственно с общей потерей доверия к деятельности политиков как таковой, скорее он сопровождается все большей озабоченностью по поводу их растущей беспомощности. Молчаливый протест все большего числа граждан, не отрывающихся от дивана, чтобы голосовать, вызван не злоупотреблениями властью, а неспособностью её применять.

Этот факт, к сожалению, не особенно 'сексуален' и не укладывается в законы жанра медиа-драматургии; он не обеспечит громких заголовков и не предоставит аргументы для популистских словопрений и взаимного обливания грязью. И – более того – он не служит интересам средств массовой информации. Так что, вместо этого, на нас обрушивается непрекращающийся поток пропаганды, рассказывающей о праведном гневе народных масс в отношении коррумпированных властей, что приводит только к еще большему ослаблению позиций политиков, что в свою очередь заканчивается очередным раундом публичной порки. Этот процесс развивается по схеме порочного круга, неизбежной кульминацией которого станет гибель института выборной демократии, полнейшая беспомощность политиков и реальная диктатура средств массовой информации. К тому же процесс усиливается наличием обратной связи. С помощью опросов общественного мнения, вопросы для которых, очевидно, сформулированы СМИ так, чтобы это отвечало в первую очередь их собственным интересам, население узнает о том, что оно думает, и думать о чем является 'естественным'. Затем СМИ демонстрируют, как 'гибкие' политики присягают на верность этой 'общественной' норме или, по крайней мере, делают вид, что присягают, и так процесс повторяется снова, и снова, и снова, ad infinitum. Исследования, проводимые СМИ на самом глубинном уровне, – не более, чем исследования мнения самих СМИ по тому или иному вопросу. Статистические методы, призванные выявлять общественное мнение, на самом деле являются инструментом формирования этого мнения.