Луис Герстнер - Кто сказал, что слоны не умеют танцевать? Возрождение корпорации IBM - взгляд изнутри

Тем не менее мы все-таки смогли прийти к согласию, и теперь мне предстояло сообщить компании KKR и совету директоров RJR о своем решении. В выходные, 20-21 марта, проводился ежегодный турнир по гольфу Nabisco Dinah Shore Golf Tournament. Nabisco пригласила на мероприятие всех своих основных клиентов, и мое присутствие было обязательным. Помимо прочего, там ожидали Генри Крависа, одного из старших партнеров компании KKR, и я решил использовать эту встречу для разговора с ним. Мое имя уже мелькало в прессе среди кандидатов на место главы IBM, и я знал, что советы директоров KKR и RJR нервничали. На совещаниях в KKR в течение последних недель чувствовалась напряженность. Поэтому в воскресение, 21 марта, у себя в номере я сообщил Генри Кравису, что собираюсь принять предложение IBM. Восторга у него это не вызвало, но, надо сказать, он был вежлив и спокоен. Попытка отговорить меня ни к чему не привела, я был уверен, что назад дороги нет. Хотя об этом никто не проронил ни слова, из разговора стало ясно, что мы оба собираемся покинуть RJR. Просто в силу обстоятельств я сделал это первым. Компания KKR вышла из сделки годом позже.

На следующий день, в понедельник, я вернулся из Калифорнии, чтобы начать новую, полную событий неделю. Совет директоров IBM должен был собраться через семь дней. Было ясно, что комитет сворачивает свою деятельность – претенденты на пост руководителя IBM один за другим официально или неофициально заявляли прессе, что они не заинтересованы в этой работе. В среду в The Wall Street Journal появилась информация, что я единственный кандидат; на следующий день об этом говорили все крупнейшие бизнес-издания. Нужно было положить конец слухам. Берк и я решили сделать объявление в пятницу, 26 марта. Крайне сложно привести в порядок поток внешних и внутренних сообщений, когда обрушивается шквал домыслов и спекуляций.

IBM сделала заявление утром в пятницу (а в статье, заголовок которой красовался на обложке номера BusinessWeek, вышедшего в то утро, говорилось, что я уже начал работу). Пресс-конференция в нью-йоркском отеле Хилтон началась в 9:30 утра. Выступали Джон Акерс, Джим Берк и я. Берк хотел дать пояснения относительно процесса поиска, который на протяжении трех месяцев широко освещался и казался совершенно беспорядочным. Он сразу заявил: «Те, кто может справиться с этой работой, известны, в мире их можно пересчитать по пальцам. Я хочу сказать вам, что Лу Герстнер был среди них с самого начала. Тем не менее мы все же провели глобальный поиск, отобрали сто двадцать пять кандидатов, работали с ними, отсеивали… и вернулись к тем, кого можно пересчитать по пальцам. Кандидаты значились у нас под кодовыми именами, чтобы защитить их от назойливой прессы, – бесполезно, должен сказать. Вам, возможно, интересно знать, что Лу Герстнер – первый из того короткого списка, с кем я разговаривал, ему было присвоено имя "Способный" (Able). Я знал всех остальных кандидатов, хорошо знал. Я убежден, что никто не сможет выполнить эту работу лучше Лу Герстнера. Мы сделали специальное и единственное предложение – и сделали его Лу Герстнеру. Хотя многие считали, что главное – это технологии, мы, в комитете, придерживались иного мнения и с самого начала составили список требований к кандидату. В этом списке пятнадцать пунктов, но только один из них звучит так, да и то с оговоркой: "Чрезвычайно желателен опыт работы в сфере информационных технологий и высокотехнологичной индустрии, но это не мешает рассмотрению кандидатур выдающихся бизнес-лидеров". Все прочие качества, указанные в списке, присущи Лу Герстнеру».

Когда я поднимался на трибуну и три десятка фоторепортеров бросились ко мне, я знал, что моя жизнь меняется навсегда и блики фотовспышек будут сопровождать меня до конца. American Express и RJR – известные компании, но сейчас все было совершенно по-другому. Я стал публичной фигурой. Это не просто компания. IBM была мировой организацией, и за каждым ее шагом следил весь мир. Я брал на себя пугающе сложную задачу и должен был справиться с ней у всех на виду.

По натуре я совершенно непубличный человек и, если честно, не люблю общаться с прессой. Вокруг меня всегда было (и есть) немало руководителей высшего звена, стремящихся к широкой известности. Но, по моему глубокому убеждению, постоянное стремление к публичности, хотя и привлекает прессу и может пойти на пользу компании в краткосрочной перспективе, в конечном итоге подрывает корпоративную репутацию и доверие клиентов.

Так что в то утро я стоял перед камерами и прожекторами со смешанными чувствами. Адреналин кипел в моей крови, как никогда прежде. В то же время я знал, что это большое шоу и назад дороги нет.