Сэм Кин - Синдром Паганини и другие правдивые истории о гениальности, записанные в нашем генетическом коде

Если бы в мире все происходило как надо, мы бы называли это состояние не «непереносимостью», а «переносимостью» лактозы, так как способность усваивать молоко – это необычная способность, которую мы приобрели в результате относительно недавней мутации. Точнее говоря, двух недавних мутаций – европейской и африканской. В обоих случаях мутация связана с отключением участка во 2-й хромосоме, который у взрослых останавливает производство фермента, расщепляющего молочный сахар – лактозу. И хотя в Европе мутация произошла исторически раньше (около 7000 лет до н. э.), африканский ген распространялся особенно быстро. Изучавший эту проблему специалист указывает: «Это был, пожалуй, сильнейший сигнал селекции, когда-либо наблюдавшийся в каждом геноме, в каждом исследовании, в каждой популяции в мире». Переносимость лактозы – прекрасный пример генно-культурной коэволюции, так как возможность усваивать молоко не принесла бы никакой пользы, случись она до одомашнивания крупного рогатого скота и прочих животных, стабильно снабжающих людей молоком.

Любимым учителем Вентера был не биолог, а преподаватель английского языка. И какой преподаватель! Это был Гордон Лиш, впоследствии прославившийся как редактор знаменитого прозаика Раймонда Карвера.

Луддиты – участники стихийных протестов в ходе промышленной революции в Англии, разрушавшие машины и оборудование. Неолуддиты борются с распространением современных технологий . При меч. пер.

Тяга специалистов Celera к ДНК знаменитостей граничила с пошлостью. Джеймс Шрив в своей увлекательной книге T e Genome War пишет, что главный разработчик гениальной суперкомпьютерной программы в Cele ra хранил на полке в своем кабинете «гнойный пластырь» в пробирке – в знак поклонения Фридриху Мишеру. Кстати, если вас интересует эксклюзивная информация о деятельности проекта «Геном человека», книга Шрива – это лучше всего написанное и самое интересное из всего, что мне известно по этой теме.

На самом деле «законченность» работы была весьма условной. Работа над некоторыми частями генома человека – к примеру, ГГКС с его бесчисленным количеством вариантов – продолжалась еще несколько лет, а наведение порядка и вовсе длится до сих пор. Ученые исправляют небольшие ошибки и секвенируют сегменты, которые по техническим причинам не могут быть секвенированы общепринятым способом. К примеру, для стадии копирования обычно используются бактерии. Однако некоторые участки человеческой ДНК могут быть смертельными для бактерий, поэтому при копировании они не повторяют эти участки, а удаляют. Наконец, ученые еще не до конца разобрались с теломерами и центромерами – сегментами, которые находятся соответственно на концах и «перекрестках» хромосом, так как эти участки слишком часто повторяются для того, чтобы обычное секвенирование имело смысл.

Так почему же об окончании работ объявили именно в 2003 году? К тому времени последовательность, в общем, соответствовала определению «готовой»: меньше одной ошибки на 10 тысяч оснований более чем в 95 % областей ДНК, содержащей гены. Столь же важны пиар-соображения – в начале 2003 года отмечалась пятидесятая годовщина открытия двойной спирали Уотсоном и Криком.

С другой стороны, поражение в борьбе за Нобелевскую премию парадоксальным образом может поспособствовать репутации Вентера. Поражение подчеркнет его статус аутсайдера (что лишь расположит к нему многих) и даст историкам повод для многолетнего спора, сделав Вентера центральной (возможно, и самой трагической) фигурой в истории проекта «Геном человека».

Имя Уотсона не так уж часто всплывало в дискуссиях по поводу Нобелевской премии, но он, пожалуй, ее заслуживает, хотя бы за то, что убедил Конгресс – как и большинство генетиков в США – дать шанс генетическому секвенированию. Однако недавние бестактные высказывания Уотсона, особенно его пренебрежительные комментарии об интеллекте африканцев, могут перечеркнуть все его шансы на премию. Извините меня за эти слова, но возможно Нобелевский комитет не будет выдавать премий, связанных с проектом «Геном человека», пока Уотсон не умрет.

Если же Нобелевская премия все же достанется Уотсону или ее выиграет Салстон, то они догонят пока единственного двукратного обладателя премии по физиологии и медицине – Фредерика Сенгера. (Джон Салстон получил свою премию в 2002 году за работы с геномом червя). Впрочем, Салстон, как и Уотсон, уже успел впутаться в неприятную историю. Когда в 2010 году арестовали основателя WikiLeaks Джулиан Ассанж – будучи обвиненным в сексуальных домогательствах, находясь на родине Нобеля, в Швеции – Салстон предложил несколько тысяч фунтов, чтобы освободить журналиста под залог. Похоже, что заинтересованность Салстона в существовании свободного и беспрепятственного потока информации не ограничивается стенами лаборатории.