Сэм Кин - Дуэль нейрохирургов. Как открывали тайны мозга и почему смерть одного короля смогла перевернуть науку

Все это время Г. М. становился старше, по крайней мере физически. В психическом отношении он застрял в 1940-х годах. Он не помнил ни одного дня рождения или похорон после этого времени; холодная война и сексуальная революция не существовали для него; такие новые слова, как «гранола» и «джакузи», навсегда остались неопределенными понятиями. Хуже того, у него часто возникало смутное ощущение беспокойства, от которого он никак не мог отделаться. Это ощущение, по словам Милнер, было «похоже на ту долю секунды поутру, когда вы просыпаетесь в комнате незнакомого отеля перед тем, как все встает на место». Только для Г. М. ничто не становилось на свои места.

В 1980 году, когда умер отец Г. М., а его мать была слишком больна, чтобы заботиться о нем, он переехал в частную лечебницу. К тому времени он немного прихрамывал; многолетний прием сильнодействующих лекарств от эпилепсии ослабил его мозжечок, и его широкая, шаркающая походка напоминала жертв куру. Он также сильно растолстел из-за слишком частого приема вторых порций пудинга или пирожных после того, как он забывал о первой. Но в целом он был вполне нормальным пациентом и жил безмятежной жизнью.

Более ста неврологов обследовали Г. М.: вероятно, это сделало его разум наиболее изученным в истории.

В те дни, когда он не проходил тесты, он читал стихи или листал журналы об оружии, наблюдал за проезжающими поездами и возился с собаками, кошками и кроликами, которые жили на территории лечебницы. Он научился пользоваться портативным кассетным магнитофоном с наушниками благодаря неповрежденным моторным центрам и даже присутствовал на тридцать пятой годовщине окончания колледжа в 1982 году. (Хотя он никого не узнавал, другие выпускники испытывали сходные трудности.) По ночам ему часто снились холмы, но он не поднимался на них, а прогуливался по вершинам.

Тем не менее прежний вспыльчивый характер Г. М. время от времени возвращался к нему. Иногда он отказывался принимать лекарства; тогда медсестры укоряли его и предупреждали, что доктор Сковилл рассердится на такое поведение. (То, что Сковилл погиб в автомобильной аварии, не имело значения. Г. М. неизменно поддавался на эту уловку.) Он также стал ввязываться в ссоры с другими пациентами. Одна мегера во время игры в бинго то и дело стирала его карточку и начинала насмехаться над ним. Иногда Г. М. в ответ убегал в свою комнату и начинал биться головой об стену или трясти свою кровать, словно горилла. Один припадок был таким буйным, что пришлось вызвать полицию.

Это были моменты чистого животного расстройства, однако в некотором смысле для него эти моменты были самыми человечными . Реальная личность на несколько секунд проступала из-под равнодушной животной оболочки. Он реагировал так же, как делали бы мы, столкнувшись с подобной участью: он впадал в ярость.

Но как только медсестра отвлекала Г. М., он забывал о своих страданиях. За исключением этих вспышек, он вел мирный образ жизни, хотя его здоровье продолжало ухудшаться. Он скончался от респираторного заболевания в 2008 году в возрасте восьмидесяти двух лет, и тогда ученые открыли миру его имя: Генри Густав Молейсон.

Мир неврологии оплакивал Молейсона: его смерть привела к многочисленным изъявлениям благодарности за его доброту и терпение, а также породила массу каламбуров о том, что он был незабываемым человеком. Его мозг до сих пор остается предметом исследований. Незадолго до его смерти в лечебнице заготовили пакеты со льдом; когда он умер, его голову обложили ими, чтобы мозг находился в охлажденном состоянии. Вскоре прибыли врачи, которые осмотрели его мозг на месте, а потом извлекли его.

После двухмесячной консервации в формалине его отправили самолетом через всю страну в Институт мозга в Сан-Диего. Там ученые несколько раз вымочили его в сахарном растворе, чтобы удалить избыток воды, а потом заморозили. Наконец, они воспользовались медицинским эквивалентом ломтерезки и разделили мозг Молейсона на 2400 срезов, каждый из которых был уложен на стеклянную пластину и сфотографирован с двадцатикратным увеличением для создания цифровой интерактивной карты вплоть от отдельных нейронов. Процесс изготовления срезов транслировался в прямом эфире по Интернету, и 400 000 человек подключились к Сети, чтобы сказать Г. М. последнее «прощай».

Хотя имя Г. М. занимает ведущее положение в научной литературе и общественном воображении, многие другие пациенты с амнезией также внесли вклад в наше понимание памяти. Возьмем случай К. С., проживавшего в пригороде Торонто.