Дэниел Сигел - Внимательный мозг. Научный взгляд на медитацию

Обобщающее изучение существующих опросников, призванных выявить признаки внимательности (Baer, Smith, Hopkins, Krietemeyer, & Toney, 2006), позволило выявить пять факторов, значимость которых подтверждена данными различных независимых исследований: 1) отсутствие реактивности на внутренний опыт (например, восприятие и осознание чувств и эмоций со способностью импульсивно на них не реагировать; 2) наблюдение / отмечание / внимательность в отношении ощущений, восприятий, мыслей и чувств (например, способность к соприсутствию со своими ощущениями и чувствами, даже если они неприятны или болезненны); 3) осознанность действий / отсутствие автоматизма, сосредоточенность / неотвлекаемость (например, внимательное отношение к вещам, когда не разбиваешь их или не проливаешь что-то из емкостей из-за невнимания или размышлений о чем-то постороннем); 4) описание / обозначение переживаемого словами (например, легкость оформления убеждений, мнений и ожиданий словами); 5) непредвзятое и неосуждающее отношение к переживаемому опыту (то есть когда не осуждаешь себя из-за того, что испытываешь эмоции, не важно, насколько они иррациональны или адекватны).

За исключением наблюдения, все эти признаки оказались статистически значимо применимыми и надежными конструктами, описывающими функциональное определение внимательности – они составляют четыре относительно независимые грани внимательного осознавания. Наблюдение характерно для тех индивидов – как правило, студентов вузов, – которые регулярно занимаются медитацией. Считается, что умение наблюдать – навык, которому можно научиться. Будущие исследования покажут, можно ли говорить, что наблюдение (наблюдательность) – независимый фактор. В дальнейшем мы будем обращаться к этим пяти факторам, выделенным Бэром и коллегами в нашем исследовании природы внимательности и ее связи с физиологией мозга.

В настоящий период в научном процессе поиска функционального (или операционального) и четкого определения внимательного осознавания наиболее продуктивной стратегией будет использование всей мудрости, накопленной великим множеством практиков и ученых. Их кумулятивный опыт станет для нас точкой отсчета, системой координат, в которой мы будем исследовать, какие нейрональные связи мозга активируются при помощи данной формы внимательного осознавания, состоящего в сознательной сонастройке с внутренним опытом.

Размышления о природе собственных ментальных процессов – это форма «метапознания», мышления о мышлении в самом широком смысле этого понятия. Если мы говорим о метасознавании, то имеем в виду осознавание сознавания [4] В настоящем русском издании мы для удобства вводим тонкое различие между терминами «осознавание» и «сознавание». Под сознаванием понимается континуальная «ткань» нашего внутреннего переживания, сама способность к сознательности, в том числе и «безобъектной», тогда как осознавание – процесс «направленного созерцательного внимания к чему-то», то есть чуть более интенсивного по сравнению с нейтральным сознаванием направления осознавания на определенный объект, в том числе и на сознавание как таковое (отсюда – «осознавание сознавания», или метасознавание). Значения этих терминологических нюансов рекомендуется «ухватывать» интуитивным образом. Прим. науч. ред. как такового. Не важно, занимаемся ли мы по утрам йогой или центрирующей молитвой, а может, отслеживаем свои вдохи и выдохи по утрам или же практикуем по вечерам тайцзи, – каждая практика внимательного осознавания развивает способность к осознаванию своего сознавания.

Осознавание сознавания – один из аспектов того, что мы можем назвать формой рефлексии. Таким образом, внимательное осознавание включает в себя рефлексию в отношении внутренней природы жизни и от мгновения к мгновению сменяющих друг друга ментальных событий.

Разница между «бездумной» утренней пробежкой и пробежкой «внимательной» заключается в том, что во втором случае мы сохраняем из мгновения в мгновение осознавание всего, что делаем. Если мы бежим и мечтаем о том, чем будем заниматься сегодня вечером, или вспоминаем, что было с нами вчера, то это уже не будет «внимательной» пробежкой. В мечтаниях и блужданиях мыслей и чувств такого рода нет ничего патологического: на самом деле, как мы увидим, практика внимательности может сознательно фокусировать осознавание на всем , что бы ни возникало, по мере его возникновения. Если мы настроены на то, чтобы позволить своему уму помечтать или погрезить наяву, и при этом осознаём свое сознавание всего разворачивающегося в воображении, тогда это будет внимательной мечтательностью – пусть, вероятно, и далекой от внимательной пробежки, ведь мы не будем осознавать того, как наши ноги бегут по дорожке или тропинке, служащей маршрутом для пробежки.