Питер Уайброу - Мозг - Тонкая настройка. Наша жизнь с точки зрения нейронауки

Первое отличие, уже упомянутое в начале этой главы, – разница в скорости адаптации. Говоря простым языком, в биологической эволюции любого организма, в том числе человека, генетические вариации и приспособленность к условиям среды создаются спонтанными мутациями. Поэтому мы в той же степени не способны влиять на ход нашей биологической эволюции, как галапагосские вьюрки или любые другие создания. Биология человека, если мерить продолжительностью жизни одного поколения, развивается медленно.

С другой стороны, общественные и технологические достижения развиваются достаточно быстро. Каждое поколение людей передает следующему ценные знания и поведение, формируя культурное наследие. Со времен эпохи Просвещения и начала добычи ископаемого топлива наша социокультурная эволюция движется вперед особенно большими шагами, намного опережая биологическую адаптацию.

Второе важное отличие, отмеченное фон Хайеком, заключается в том, что, хотя свободное рыночное общество динамично и открыто в своем функционировании, оно не обладает свободой самоорганизации. Хайек утверждает, что, по мере того как сообщество, вышедшее за пределы связей между родственниками и ближайшими соседями, растет в размерах и масштабе, оно все больше скрепляется не только личными интересами и привязанностями, но и культурными правилами и ритуалами, которые люди перенимают друг от друга и передают следующим поколениям. Согласно Хайеку, между инстинктами и разумом помещается «традиция» (то, что я в этой книге называю интуитивными привычками), и она поддерживает общественный порядок {350}. В ходе культурной эволюции, сознаем мы это или нет, приобретенные нами привычки играют свою роль в формировании структуры общества. Но, как мы узнаем далее, традиции порой бывают весьма неподатливыми, ограничивая нашу способность к адаптации, когда она нам необходима.

Мозг настраивается на преобладающие условия существования с помощью привычек. Или, говоря более точно, мозг настраивает себя, приобретая привычки. Такая досознательная настройка, как вы помните, способствует эффективности рефлекторных реакций, и она необходима в повседневной жизни. Однако за рамками стандартных повседневных задач привычки могут быть как благословением, так и проклятием – в зависимости от гибкости имеющейся настройки. Без намеренной и сознательной оценки часто бывает сложно отличить адаптивные привычки от тех, что ограничивают наши возможности. Это объясняется тем, что традиции и привычки на уровне интуиции связывают нас с прошлым опытом, затрудняя поведенческие изменения.

Биологические особенности, которые мы приобрели в ходе эволюции, усугубляют проблему. У эволюции нет плана; она просто выбирает лучший доступный вариант из тех, что были полезны в прошлом. Это может оказаться весьма вредным для человека в тех случаях, когда, например, культурные обстоятельства подкрепляют наше внутреннее инстинктивное стремление хвататься за возможность быстрого получения выгоды вне зависимости от долговременных последствий. В результате – как мы можем наблюдать в современном обществе изобилия – мы, близоруко стремясь к вознаграждению, заключаем сделку с дьяволом и получаем эпидемию ожирения, финансовые злоупотребления и полное игнорирование будущих проблем.

Сегодня одной из разрушительных для здоровья и устойчивости общества привычек стало то, что мы смешали показатели экономического роста с идеей прогресса {351}и общественного благополучия. Это не всегда было так. Согласно Оксфордскому словарю английского языка, прогресс – это движение вперед или переход к лучшему состоянию; именно в этом понимании он служил вдохновляющей идеей западной цивилизации со времен Просвещения. Целями, к которым должно стремиться общество, стали считаться свобода, терпимость, равенство возможностей и социальный порядок. Каждое техническое достижение, каждый шаг на пути к новым знаниям, каждый усовершенствованный инструмент должен был приближать нас к идеалу и счастью; прогресс зависел от человеческой свободы и воли. Сейчас эта путеводная звезда постепенно гаснет перед нами. Прогресс все больше определяется экономическими терминами и становится просто синонимом увеличения производства товаров и оказания услуг.

В этой схеме объективным показателем прогресса становится валовой внутренний продукт (ВВП) {352}, отражающий ежегодный рост внутренней экономики страны. В утверждении, что благополучие повышается при наличии доступных денег, необходимых для обеспечения достойного существования, конечно, есть смысл {353}, и многочисленные исследования, проведенные в разных странах мира, позволяют предположить, что при повышении дохода до уровня примерно $10 000 в год на человека это действительно так. Однако за пределами этой отметки картина вырисовывается неоднозначная. Так, в 2013 г. ВВП Соединенных Штатов составил $15,8 трлн {354}, что в пересчете на душу населения составляет $53 143. Более 70 % ВВП, $11,501 трлн, приходится на долю личных потребительских расходов. Тем не менее, несмотря на этот рост доходов и расходов, показатели субъективного уровня благополучия, например личное счастье, практически не меняются в США начиная с середины 1960-х гг., когда средний доход на душу населения был примерно втрое меньше, чем в 2013-м.