Сергей Гагаев - Записки водолазного старшины. Взгляд зоолога-натуралиста

Катер «Вуквол». Фото. С. Гагаева.

О выходе в море нечего было и думать: портнадзор явно не позволит выйти дальше акватории порта, если даже упрашивать дежурного, стоя на коленях, тридцать с лишним метров в секунду – не шутка. До окончания экспедиционных работ оставалось немногим более полумесяца. Это катастрофически мало, если учесть, что почти столько же времени, отведённого на исследование Чаунской губы, уже потрачено. Шеф, для которого безделье, даже вынужденное, всегда ассоциировалось с концом света, был мрачен. Он перестал воспринимать шутки и, то и дело, спрашивал у кого-нибудь из нас:

– Когда же этот чёртов ветер утихнет? – и, прислушиваясь к порывам, непрестанно курил «Беломор».

Капитан небольшого железного катера «Вуквол», предоставленного нам для морских исследований, наблюдая нашу вселенскую тоску, переходящую в отчаяние, хмурил брови и грел руки о кружку с крепким чаем. В кубрике было тепло и уютно.

– А что если мы поработаем у мыса Певек? – неожиданно спросил он. – От ветра там хорошо прикрывает берег, да и разрешения на выход не надо, ведь местечко-то фактически на акватории порта.

Капитан катера Сергей Леонидович Гирбасов. Фото С. Гагаева.

Борис, отвечающий за погружения, спросил с сомнением, обращаясь к капитану:

– Сергей Леонидович, а что же, там совсем тихо?

– Ну не совсем, но работать, я полагаю, сможем.

Наш восторг, вызванный таким решением проблемы, описать трудно. Через полчаса катер уже отходил от причала.

По дороге казалось, что нашу резиновую пятиместную лодку вот-вот смоет, хотя мы знали, что она крепко принайтовлена на корме. Минут через 15–20 катер поравнялся с обрывистым берегом. Под его прикрытием качка прекратилась. Власть Южака на время, которое мы будем находиться здесь, кончалась. Чувствовались только отголоски его буйства. Мы встали на якорь примерно в 120 метрах от берега. Несколько дальше ветер свирепствовал с прежней силой и гнал барашки в сторону острова Большой Раутан.

Прежде чем спускать водолаза для отбора количественных проб, обычно проводится разведка. Она состоит в том, что ныряльщик пересекает всё расстояние от берега до предельных глубин и решает, где нужно отобрать пробу.

Место определяется рядом факторов, главный – типичность ландшафта. Это нелёгкое дело под силу человеку выносливому и физически крепкому, к тому же необходимо обладать немалым опытом, чтобы сделать верный выбор. Обычно эту миссию выполнял Шеф – один из основоположников водолазного количественного метода [2] Метод основан на сборе животных различного размера с соответствующих площадей по пирамидальной схеме: 0,1; 1; 5; 10 м² и т. д., что позволяет наиболее точно оценить реальную картину количественного распределения донных животных. .

Чтобы обезопасить работающих от всякого рода непредвиденных случайностей, которые кажутся на суше пустяками, а на море и, особенно под водой, превращаются в реальную угрозу для жизни, было решено привязать один конец верёвки к камню на берегу, а другой закрепить на катере. В этом случае никакой, даже самый неожиданный и сильный порыв ветра не застигнет врасплох.

В кормовом отсеке нашлось две бухты крепкой пеньковой верёвки. Привязав один конец к лееру, сбросили лодку за борт. Олег, удерживая «клипер» на привязи, дождался, пока Борис перебрался в него, и оттолкнулся от борта.

Готовя небольшой трал, мы с Виктором находились на корме катера и следили за тем, как двигается лодка. Тянувшаяся следом за ней верёвка с каждым метром затрудняла ход и оставляла за кормой пенный след. Несмотря на прикрытие, Борису приходилось грести изо всех сил. Вот он на короткое время остановился, чтобы снять тёплую куртку, и лодку быстро поставило бортом к волне. Борис незамедлительно вернул её в прежнее положение и с новой силой налёг на вёсла. Есть что-то необыкновенно притягательное в стремлении лодки навстречу волнам: движения гребца размеренны и рассчитаны до деталей; от этого зрелища нельзя оторваться.

Александр Николаевич Голиков – основоположник водолазного количественного метода. Фото О. К. Новикова.