Томас Зюндер - Во все уши. Про многозадачный орган, благодаря которому мы слышим, сохраняем рассудок и держим равновесие

Исследователи считают, что более поздними потомками кистеперой рыбы были земноводные, жившие на материке, у которых барабанная перепонка развилась из жаберной крышки. Даже сегодня у нас, людей, в обоих ушах есть область за барабанной перепонкой, соединяющаяся с глоткой. Этот узкий канал называется слуховой, или евстахиевой, трубой. Если бы барабанная перепонка не закрывала слуховой проход, мы могли бы втягивать воздух в легкие через уши. Правда, евстахиева труба настолько узкая, что количества проходящего через нее воздуха, безусловно, не хватало бы для дыхания.

Я лежу на боку на неудобном процедурном столе и жду, пока докторша затолкает мне в ухо пропитанный химическим составом ватный тампон. Это должно обезболить мою барабанную перепонку перед тем, как ее проколет шприц с контрастным веществом. Не знаю, чего я больше боюсь: иглы или результата обследования. Хоть Андреас и советовал не думать о болезни Меньера, пока не будет поставлен диагноз, мне пришлось провести на больничной койке долгих два дня. А здесь все равно совсем нечего делать, кроме как думать. И тут есть вездесущий интернет, который не под силу сдержать даже дверям больницы. Я не смог удержаться и вбил название болезни в поисковую строку. Информация, подействовала на меня уничтожающе:

• активная болезнь Меньера снижает качество жизни до одного из самых низких уровней среди всех пациентов, не находящихся на длительном стационарном лечении;

• пациенты с болезнью Меньера причисляют себя к хронически депрессивным;

• во время острого приступа болезнь Меньера дает одну из самых высоких нагрузок по сравнению со всеми заболеваниями, которые когда-либо переживал человек.

Ну прекрасно! Однако меня это не коснется, говорю я себе. Андреас сказал, что эта болезнь встречается только у одного из тысячи. Почему это должен быть именно я? По крайней мере, за последние два дня были и хорошие новости. Глава компании, чью рождественскую вечеринку я сорвал, оказался опытным диджеем-любителем. В тот вечер он заставил подчиненных плясать не под собственную дудку вокруг директорского кресла, а под музыку от моего микшерного пульта. В этой шутке оказалось достаточно правды, и он самостоятельно довел вечеринку до конца. После сотрудники площадки, где проходило мероприятие, разобрали мою музыкальную установку и заперли в складском помещении. Сегодня жена увезет все на фургоне.

Я вздрагиваю, когда что-то мягкое и прохладное касается моего уха.

– Не бойтесь, – говорит врач. – Это всего лишь ватный тампон с анестетиком. Сейчас может быть немного неприятно, но это скоро пройдет.

Едва она успевает засунуть эту штуку в мой слуховой проход, как он начинает адски гореть. Черт побери! Что это за проклятое обезболивание, которое само причиняет боль? Настало время стиснуть зубы! Я пытаюсь отвлечься и думаю о жене. Как она будет сегодня управлять моим фургоном? У нее нет опыта работы с громоздкими транспортными средствами! Обычно я езжу на нем на свои выступления по всей Германии, преодолевая за год более 20 тысяч километров. Но что, если за рулем у меня случится приступ головокружения, как в прошлую пятницу? Еще и, чего доброго, посреди трассы на полной скорости? Немыслимо! Вчера врач-ассистент во время своего короткого визита в палату сказал, что в ближайшие несколько дней мне нельзя садиться за руль. Он не смог назвать конкретный промежуток времени. Быть может, эта докторша знает больше.

– Вы знаете, когда я снова смогу водить автомобиль?

– Точно не могу сказать, – сквозь вату ее голос звучит приглушенно. – Хотя подождите, в прошлом месяце один адвокат читал здесь лекцию о головокружениях и дорожном движении. Текст должен был сохраниться в электронном письме.

Краем глаза я вижу, как она достает смартфон и начинает прокручивать ленту на экране. Со временем жжение в ухе медленно угасает. Очень хорошо. Остается лишь надеяться, что лекарство поможет не только от боли, которую оно вызывает, но и от укола иглы!

– А вот и оно, – говорит докторша. – Итак, если исследование выявит болезнь Меньера, вы не сможете управлять транспортными средствами до двух лет после последнего приступа головокружения [6] В России такого запрета не предусмотрено. .

Должно быть, я ослышался. Дурацкий ватный тампон.

– Вы сказали, две недели?

– Нет, два года. Отсчет всегда ведется от последнего приступа головокружения. Если в течение двух лет не случится нового приступа, вам разрешат снова водить автомобиль.