Питер Медавар - Наука о живом

По мнению Моно, единственной такой общей целью является рост и распространение, или экспансия, ДНК: концепция эта суммирована в афоризме одного школьника, объяснившего, что «цыпленок — это всего лишь способ, каким яйцо создает другое яйцо». Единственный реальный недостаток этого утверждения заключается в пренебрежительном «всего лишь», поскольку цыпленок представляет собой поразительный и потрясающе хитроумный способ создания другого яйца. В живой природе мы находим и другие способы создания яиц — все удивительно прекрасные и хитроумные. Именно в свидетельствах такого рода — в чуде всей симфонической гармонии естественных процессов — верующие и надеются обрести свидетельства бытия Великого Композитора.

Однако это доказательство существования Общего Плана убеждает лишь тех, кто уже тверд в своей вере и не нуждается ни в каких доказательствах. Оно и к лучшему, ибо распространение ДНК не несет в себе никакого теологического утешения, а обращаться за таким утешением к эволюции особого смысла не имеет: в «бухгалтерской книге» эволюции колонка дебета настолько разбухла от всей той крови и страданий, которые неотъемлемы от естественных процессов, что никакие бухгалтерские ухищрения не способны {189} придать этой сделке видимость нравственной платежеспособности, если принять те нормы нравственности, к каким привыкли люди.

Но мрачные отрицания генетиков могут потрясти веру верующих не более, чем ее могло утвердить снисходительное одобрение отдельных физиков-теоретиков, ибо вера покоится на совсем иных основаниях, столь же незыблемых для тех, кто их придерживается, как если бы она была доказана с помощью логических рассуждений*.

Люди часто задумываются над проблемой, способен ли человек к дальнейшей эволюции. Если оставить в стороне вопрос о том, произойдет или нет такая эволюция в действительности, ответ возможен только один: да. Человек представляет собой огромный резервуар врожденных различий, а открытая — так сказать, «дикого типа» — система размножения дает ему возможность полностью использовать эти различия. Он не связан такой крайней специализацией, как, скажем, вытянутая морда муравьеда или ловчий аппарат росянок, — специализацией, которая обрекла бы его на строго определенный образ жизни. Собственно говоря, с эволюционной точки зрения человек — величайший дилетант среди животных. Животное — всего лишь профессионал, обреченный своим строением или функциями на рабство, вырваться из которого оно не может.

Однако весьма маловероятно, что в ближайшем будущем на Земле произойдет какое-либо кардинальное эволюционное изменение. И тем не менее при всей маловероятности кардинальных эволюционных изменений отнюдь не исключены мелкие систематические изменения в частоте проявления генов (имеющие эволюционный характер) — ведь век пандемий, возможно, еще не завершился. Какие-то вирусы, до сих пор жившие с человеком в уютном симбиозе, могут в мутантной своей форме стать патогенными, а в этом случае различия в наборе генов способны оказать огромное воздействие на нашу уязвимость, и сам набор генов соответственно изменится. Возможны также изменения в темпе старения: по мере того как жизнь все удлиняется за пределы возраста размножения или по мере того как возраст размножения все снижается, {191} давление естественного отбора на поздно проявляющиеся вредные гены будет прогрессивно уменьшаться и любые связанные с ним проявления старения будут все глубже укореняться в человеческой популяции; этот эффект будет становиться все более заметным, поскольку хронологический возраст, в котором люди признают, что они уже в годах, т. е. признаках себя пожилыми, будет увеличиваться и увеличиваться.

Причины, по которым мы считаем, что никакого кардинального эволюционного изменения не произойдет, носят двоякий характер. Во-первых, для проведения любого искусственного отбора на протяжении многих поколений потребовалась бы опора в виде правления длиннейшей династии тиранов, и, хотя подобную династию еще можно вообразить, столь последовательная политика совершенно невообразима. Во-вторых, обычная, или эндосоматическая, эволюция (см. гл. 6) больше уже не является ведущим моментом в обеспечении «приспособленности» внутри человеческой популяции.

Некий студент-медик однажды спросил, могут ли развиться у людей крылья, которые обеспечили бы им возможность летать. Вопрос этот запомнился главным образом потому, что студент вынужден был повысить голос, чтобы перекричать шум пролетавшего над зданием самолета, — очень глупый вопрос, поскольку совершенно очевидно, что люди уже обрели некоторые способности, характерные как для птиц, так и для рыб, обрели их благодаря особой, свойственной только им эволюции — «экзосоматической».