Алан Джасанов - Мозг - прошлое и будущее [Что делает нас теми, кто мы есть]

Именно защитой общества от дефективной биологии объяснялись кошмарные издевательства, которым подвергались душевнобольные на протяжении всей истории. В XX веке в Европе и Америке были принудительно стерилизованы тысячи людей, которых считали интеллектуально неполноценными [485] P. R. Reilly, «Eugenics and involuntary sterilization: 1907–2015», «Annual Review of Genomics and Human Genetics» 16 (2015): 351–368. . Печально известный пример – случай Кэрри Бек. Эта 18-летняя девушка, у которой якобы был «разум девятилетней девочки», в 1924 году забеременела вне брака и в результате попала в Колонию для эпилептиков и слабоумных штата Виргиния [486] Dana Goldstein, «Sterilization’s Cruel Inheritance», «New Republic» , 4 марта 2016 года. . Родных у Кэрри не было, защитить ее было некому, и после родов ей без ее согласия перевязали фаллопиевы трубы; мать девушки попала в то же учреждение несколькими годами раньше и тоже находилась на попечении штата. Кэрри Бек подала в суд и дошла до Верховного суда США, но в конечном итоге проиграла дело. Верховный судья Оливер Уэнделл Холмс посчитал, что решение о стерилизации вполне оправдано: «Будет лучше для всего мира, если общество не станет ждать, когда ему придется наказывать дегенеративное потомство за преступления или обрекать его на голодную смерть из-за полной беспомощности, а заранее лишит возможности продолжать род тех, кто для этого явно непригоден… Трех поколений неполноценных вполне достаточно» [487] Carrie Buck v. John Hendren Bell, 274 U.S. 200 (1927). . То есть даже этот юрист, отличавшийся необычайно прогрессивными для своего времени взглядами, считал душевную болезнь физическим дефектом, настолько тяжелым, что для его искоренения следовало прибегнуть к средству, которое мы сегодня считаем бесчеловечным.

В июле 1990 года в немецком городе Тюбинген прошли необычные похороны, ставшие символом крайних проявлений стигматизации душевных болезней [488] J. Pfeiffer, «Neuropathology in the Third Reich», Brain Pathology 1 (1991): 125–131. . Хоронили не человека, а собрание проб для научных экспериментов, в том числе образцы мозговой ткани, полученные от жертв фашистской программы «эвтаназии» душевнобольных. Эти пробы были зримым воплощением прямой связи между нейрофизиологией эпохи нацизма и официальной политикой массовых убийств, которая привела к гибели 70 с лишним тысяч пациентов психиатрических больниц по всей Германии и Австрии с 1939 по 1941 год [489] Henry Friedlander, «The Origins of Nazi Genocide: From Euthanasia to the Final Solution» (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1997). . Убийства стали кульминацией последовательно проводившийся нацистами агитационной кампании: в обществе внедряли представления о душевнобольных как о недочеловеках, истощавших ресурсы нации. Считалось, что душевные болезни у жертв этих убийств врожденные и неизлечимые, а их причина – наследственные биологические особенности, не соответствующие чистоте германской расы. Это избиение невинных было на руку, в частности, Юлиусу Галлервордену, неврологу-нацисту, который изучал пробы мозга больных с целью связать душевные болезни со свойствами мозга, которые лишают человека права на жизнь [490] J. T. Hughes, «Neuropathology in Germany during World War II: Julius Hallervorden (1882–1965) and the Nazi programme of „euthanasia,“» «Journal of Medical Biography» 15 (2007): 116–122. . Говорят, что Галлерворден изучил мозг почти 700 жертв эвтаназии, и весьма вероятно, что некоторые из них были убиты исключительно ради продолжения исследований [491] J. Pfeiffer, «Phases in the postwar German Reception of the „euthanasia program“ (1939–1945) involving the killing of the mentally disabled and its exploitation by neuroscientists», «Journal of the History of the Neurosciences» 15 (2006): 210–244. . Пробы мозговых тканей Галлервордена хранились в числе прочих научных коллекций несколько десятков лет после Второй мировой войны, что поставило учреждения, которые держали их у себя, в крайне неловкое положение [492] R. Ahren, «German Institute Finds Brain Parts Used by Nazis for Research During, and After, WWII», «Times of Israel» , 31 августа 2016 года. . На месте погребения установлен мемориал, на котором высечены слова предостережения ученым, выходящим за морально-этические границы:

Сорванные с привычных мест, униженные, истерзанные,

Жертвы деспотизма или слепого закона,

Здесь они впервые обрели покой.

Наука, которая не уважала

Их прав и достоинства при жизни,

Даже после смерти решила использовать их тела.

Пусть этот камень станет напоминанием живым.

Приведенные здесь примеры – от Холмса до Галлервордена – показывают, что к болезням мозга относятся иначе, чем к болезням любого другого органа: их воспринимают так же глубоко лично и считают таким же поводом для унижения, как и царившую в прошлом и ныне развенчанную концепцию безумия. Новое определение душевных болезней как заболеваний мозга при всей своей научной точности и благонамеренности способно открыть дорогу хладнокровной дискриминации на основании нейробиологических особенностей. Поскольку обществу видится, что расстройства мозговой деятельности более устойчивы к внешним воздействиям, чем морально-этические пороки, дискриминация «по мозгу» может оказаться даже опаснее, чем моральное осуждение, с которым сталкивались прежние поколения психиатрических больных. Если у человека находят рак или сердечно-сосудистые болезни, это никак не сказывается на его чувстве собственного достоинства, в отличие от психических болезней, которые можно объяснить мозговыми дисфункциями. Нацисты истребляли не тех, у кого были метаболические или аутоиммунные нарушения, они убивали тех, у кого была шизофрения или неспособность к обучению. Если мы сводим человека к его мозгу и относимся к мозгу не так, как ко всем остальным органам, стигма «сломанного мозга» ранит гораздо больнее остальных печатей позора, которые общество налагает на болезни или недопустимые отклонения иного рода. В дальнейшем мы увидим, что новая стигма – не просто этически сомнительное отношение к людям с психическими расстройствами, но в некоторых случаях еще и безосновательное с научной точки зрения упрощенческое отношение к тому, почему, собственно, человек подпадает под определение психически больного.