Во-вторых, в этой книге не делается попыток опровергнуть очевидный факт, что мозг – важнейший орган, определяющий человеческое поведение. Да, все функции сознания требуют участия мозга, просто не сводятся к нему. Обо многих из них мы сегодня знаем не больше, чем полвека или век назад, и, чтобы продвинуться, нам необходимо найти базовые нейрофизиологические объяснения памяти, восприятия, языка и сознания и других подобных явлений. Я на примерах покажу, как дополнить традиционные точки зрения на мозговую деятельность новыми, расширенными представлениями, но в центре картины всегда будут нейрофизиология и мозг.
В-третьих, и это главное, в этой книге не делается никаких попыток опровергнуть объективные нейрофизиологические данные. Все, о чем я говорю, покажет, что разум и тело взаимосвязаны теснее, чем привыкла считать традиционная западная культура, но соскальзывать в необоснованные рассуждения о высоком в духе нью-эйдж я не собираюсь. Ведь картина мозга, который работает в соответствии с законами биологии и неразрывно связан с телом и средой, составлена на основе строгих научных данных. А сакрализация мозга с ее упором на экстраординарные способности мозга, напротив, многих заставляет сомневаться, что наука способна разгадать загадку человеческой мысли и поведения – и с такими представлениями я, как и большинство нейрофизиологов, категорически не согласен. Сакрализация мозга подрывает авторитет нейрофизиологии в современном обществе, поскольку представляет мозг как самодостаточное вместилище разума или души. А такой подход словно бы вычеркивает всю нервную систему, заставляет думать, будто все, что происходит в мозге, мозгом и ограничено, и пренебрегает всем, что нейрофизиология может сказать о проблемах реального мира. О такой точке зрения я и говорить не стану – и надеюсь, что вы, прочитав эту книгу, со мной согласитесь.
Часть I
Сакрализация мозга
Глава первая
Мозги как пища
Первый мозг, оказавшийся в моем распоряжении, был обжаренный со взбитыми яйцами. Начал он свою жизнь в черепе теленка, а закончил у меня во рту – с картошкой и лимонадом в дешевом кафе в Севилье. Севилья – испанский город, который славится своими тапас, и «tortilla de sesos» – омлет с мозгами – как и другие блюда из мозгов, здесь не в почете. Но во время этой мозгоедческой поездки в Севилью я еле сводил концы с концами, и мне было не до утонченных гастрономических впечатлений. Живо помню, как рыскал по супермаркетам в поисках чего-нибудь попроще и подешевле, а вожделенные тапас пожирал разве что глазами. Так что тот омлет с мозгами был едва ли не самым роскошным блюдом за все время.
Следующая встреча с «sesos» произошла у меня много лет спустя в лаборатории в Массачусетском технологическом институте во время экспресс-курса по нейроанатомии [5] «Introduction to Neuroanatomy», Massachusetts Institute of Technology, 2001.
, кульминацией которого и было извлечение и препарирование настоящего бараньего мозга. В этот класс и к этому бараньему мозгу меня привлекли самые разные соображения, которые подвигли многих моих собратьев-людей изучать нейрофизиологию и даже посвятить ей всю жизнь. Мозг – вместилище души, машина разума, думал я; если изучать его, можно разгадать загадки познания, восприятия и мотивации. А главное – понять самих себя.
Обращаться с мозгом – это просто потрясающе во всех смыслах слова. Неужели этот ком серой замазки – и правда центр управления высокоразвитым организмом? Неужели именно здесь и таится все волшебство? Мозг или мозгоподобные структуры появились у животных 500 миллионов лет назад [6] L. L. Moroz, «On the independent origins of complex brains and neurons», «Brain, Behavior and Evolution» 74 (2009): 177–190.
, и более 80 % этого времени предки баранов были и нашими предками, и мозги у них были одинаковые [7] S. Kumar and S. B. Hedges, «A molecular timescale for vertebrate evolution», «Nature» 392 (1998): 917–920.
. Понятно, что такое продолжительное общее прошлое и общая наследственность привели к тому, что форма, цвет и текстура мозга барана очень похожи на наши, и нетрудно представить себе, что мозг барана обладает сверхъестественными способностями, такими же, как и у нас. Структура этого органа у барана и в самом деле такая же поразительная, как и у человека, – миллиарды клеток, триллионы межклеточных связей и способность обучаться, проявлять гибкость в поведении и координировать свои действия, благодаря которой мы лавируем на жизненном пути, виражи которого затейливее извилин. Мозг барана – свидетель долгих лет бараньих житейских тягот, устремлений, страстей и чудачеств, которые так легко уподобить человеческим. И вот этот мозг, отделенный от остального тела и от всего, что покойный баран знал и чувствовал, – мощнейшее memento mori.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу