Йозеф Вагнер - Царь зверей не лев

— Встаньте! — приказал он, и я послушно сполз со стула.

На сидении действительно лежала фотография. Я машинально отложил ее в сторону, считая малоинтересной, но, как оказалось, не на самое подходящее место. Наблюдательный господин, сидевший во главе стола, заметил это.

Председатель, внимательно изучив снимок, был заметно разочарован.

— Обыкновенные машины, — произнес он прежним тусклым тоном и вежливо поинтересовался: — Что это за машины?

— Это стоянка перед нашим зоопарком.

Я решил воспользоваться его заинтересованностью.

— В тот день наш заповедник посетило более двухсот тысяч человек. Тысячи и тысячи людей приходят посмотреть на зверей, пойманных на вашей земле. Мы словно привезли в Чехословакию кусочек Африки.

— Восточной Африки, — поправил меня председатель комиссии. — Продолжайте!

Благодаря фотографии, которую я посчитал малозначащей, мои шансы заметно возросли. И я начал рассказывать о том, какой это большой заповедник — наше чехословацкое сафари, какие у нас звери, о нашей программе их разведения... Говорил я долго и воодушевленно, меня никто не перебивал, все слушали, низко опустив головы. У меня промелькнула мысль, что я уже давно не выступал перед столь терпеливыми слушателями.

Время шло, и вдруг неожиданно у меня возникло подозрение: а может, они меня вовсе и не слушают. Мне показалось, что я даже слышу храп, и это меня здорово разозлило.

— Я кончил! — хрипло прокричал я.

— Ну что же, — устало сказал председатель. — А теперь несколько вопросов.

Результаты первого раунда были совершенно неожиданны. А проходил он примерно следующим образом...

— Вы требуете тридцать сетчатых жирафов, — отметил председатель. — Разве пяти будет недостаточно?

— Нет, — коротко ответил я. В этом у меня уже есть опыт. Начни я объяснять, они попросту не станут меня слушать.

— Вы требуете пятнадцать водяных козлов. Трех вам не хватит?

— Нет.

— Почему вы просите именно девять зебр Греви? Четырех будет недостаточно?

— Нет.

Мы поменялись ролями. Теперь я уже не слушал. На каждый вопрос я автоматически отвечал "нет".

— Стало быть, вы настаиваете, чтобы комиссия полностью удовлетворила вашу просьбу? — спросил председатель.

— Нет.

Я было тут же хотел поправиться. Но необходимости в этом не было. Да он и не слушал.

— Выйдите! — сказал он наконец.

Вы представить себе не можете, как я перепугался. Это сразу привело меня в чувство. Я воспринял смысл сказанного как "вон отсюда".

— П-почему? — с дрожью в голосе проговорил я.

— Комиссия будет совещаться. Выйдите за дверь!

Я покинул комнату. И снова ощутил бессилие маленького человека перед "сильными мира сего".

Я ждал в коридоре, а служащий музея нес почетный караул рядом с моей особой. Я прохаживался по коридору — и он ходил, я стоял — и он стоял... Во время моего ожидания произошли странные вещи. Когда я со страхом размышлял, какое же решение вынесет комиссия, вдруг послышался голос:

— Не бойся, Джо. Ты выиграешь дело.

Я огляделся. Кроме меня и служащего никого не было. В коридоре было пусто и тихо. Во всяком случае, так казалось.

Но когда я взглянул на часы, подумав, что же так долго там делают уважаемые господа, таинственный голос снова произнес:

— Наверное, они заснули.

Тут уж было не до шуток. Я стал опасаться, не сошел ли я с ума в самом деле. Это было вполне возможно.

Время шло, и я почувствовал усталость. Я было присел на стоявшую здесь длинную скамью из какого-то дорогого дерева, как снова раздался этот дьявольский голос:

— Черт возьми, я бы тоже присел.

Да, я точно схожу с ума. Но тут я заметил, что слуга как-то странно поглядывает на меня. Значит, этот голос он тоже слышал и наверняка думает, что я разговариваю сам с собой.

Не успел я так подумать, как двери рокового зала внезапно отворились, и меня попросили войти. Рядом с массивными двустворчатыми дверями стоял огромный фикус, который вдруг обратился ко мне с речью:

— Держись, Джо.

Из-за фикуса виднелись охотничьи сапоги. Я сразу же узнал их. Сапоги — это было первое, что Маррей купил себе, хотя судьба экспедиции еще не была решена.

Все остальное происходило как в невероятном сне.

Председатель встал. С равнодушным видом, тусклым голосом он сообщил: