Я уже говорил, что телесное общение представляется мне главным средством, если вы хотите, чтобы млекопитающее признало вас сородичем. И что ключ к взаимопониманию у птиц — кормление из клюва в клюв.
Я и теперь следовал этому принципу, хотя птица была покрупнее, чем Стар, зарянка и другие пернатые, которые много лет назад гостили зиму в моей детской комнате. На то, чтобы приучить к этой процедуре хохлатого орла, ушло немало времени, но ведь пернатые супруги рано или поздно налаживают контакт, так и мне в конце концов удалось одолеть сопротивление. Всякий раз я начинал со звука, который издает орел в часы трапез, затем клал мелко изрубленный корм к ногам моего питомца. Постепенно он стал брать корм из рук, как его когда-то учил Стенли. И наконец, волнующая минута — вместо того чтобы держать кусок мяса в руке, я зажал его в губах и медленно приблизил лицо к голове орла. Клюв не так опасен, но испуганная птица может мгновенно выбросить лапу и вонзить вам в горло четыре мощных когтя. Готовый в любую секунду отпрянуть назад, я пристально смотрел в глаза орлу, стараясь угадать его настроение. А он явно колебался, раза два-три слегка топорщил хохолок на затылке. Я медленно приблизился еще на несколько сантиметров и замер в положении, которое занимает орлица, когда кормит птенца в гнезде. Голова орла подалась мне навстречу, он крикнул так же, как кричал в детстве, приоткрыл клюв и осторожно, точно пинцетом, взял мясо из моего… нет, конечно, не клюва, а рта.
Лед тронулся, после этого орел перестал глядеть на нас с ужасом.
Наша жизнь у «райских водопадов» была поистине райской. Я знал, что с началом дождливого сезона нам придется покинуть это место. И так как нас заверили, что дожди продлятся до середины мая, мы изо всех сил старались завершить съемки, прежде чем ливни закроют ворота в эдем. А как быть с животными? Проблема немаловажная… Джеф Ломас обещал забросить обезьянку и капибар к Франсиско — будут жить, как и пекари, на воле, но все же под присмотром. А вот тапиров, особенно белого, там оставлять нельзя. Капибары, пекари, паукообразные обезьяны и гигантская выдра от природы стайные животные, именно поэтому мы с Дени, а также Франсиско могли заменить им вожаков. А тапиры — индивидуалисты, склонны ходить сами по себе. Их так и тянуло забрести неведомо куда, причем вечером, когда такие вылазки всего опаснее, и мы даже соорудили для них загон, чтобы не попали в беду ночью. Да и в самые светлые часы дня тоже: альбинос Бранку был чрезвычайно чувствителен к солнечным лучам. Полчаса под солнцем — и уже весь красный. Избыточное облучение могло его убить. И ведь светлому тапиру, как я уже говорил, труднее укрыться от глаз ягуара, чем обычному.
Словом, для тапиров я видел только одно решение — передать их в Джорджтаунский зоопарк. А вместе с ними и Виа, не то погибнет выдра от руки какого-нибудь охотника за пушниной в том самом краю, где она могла бы благополучно здравствовать, не будь такой угрозы.
Однако мои звери так и не попали в Джорджтаунский зоопарк. Случай, который произошел со Стенли Бруком, вернее с его пумой и оцелотом, заставил меня передумать. Через несколько месяцев после нашего визита Стенли оставил должность управляющего ранчо и подписал контракт с одной американской телевизионной компанией. Дело в том, что с виду Стенли настоящий Тарзан, и не только с виду — годы нелегкого труда в тропиках закалили его, и в дебрях он ориентируется не хуже любого индейца. К тому же Стенли, сами понимаете, основательно изучил животных Южной Америки, как диких, так и ручных. Покидая ранчо, он договорился, что ягуар, оцелот и пума переедут в упомянутый зоопарк. Пума и оцелот росли вместе, поэтому их поместили в одной клетке. И вот я с удивлением услышал, что оцелот убил пуму! Меньшая кошка перегрызла глотку большей.
Я мог представить себе только одну причину: плохой уход и скудный корм. Посещая Джорджтаунский зоопарк, я однажды обратил внимание на двух молодых львов — тощие, рахитичные, смотреть больно… Видимо, когда изголодавшимся новичкам из Даданавы наконец дали мяса, более крупная пума оттолкнула оцелота и набросилась на корм, а пока она ела, оцелот воспольэовался случаем, впился ей в глотку зубами и разорвал шейную артерию.
А белому тапиру, как я уже сказал, даже яркий солнечный свет был опасен. Для обычного тапира несколько часов под тропическим солнцем — ничто, для Бранку это была бы верная смерть. Малейшая небрежность, как в случае с оцелотом и пумой, и бедняга погибнет в страшных муках. Естественно, услышав о печальной судьбе пумы, я не решился доверить Бруно и Бранку Джорджтаунскому зоопарку.
Читать дальше