Виктор Гребенников: Тайны мира насекомых

Уходит к горизонту солнце, кончается и свадебное празднество лазиусов. Избежавшие птичьих клювов самки опускаются на землю, отламывают ненужные теперь крылья и еще день-два ползают по земле в поисках подходящих мест для новых жилищ. А потом исчезают. И никто, ни одна живая душа не знает, что в такой-то точке земли на глубине нескольких сантиметров, наглухо замуровавшись в небольшой круглой пещерке, молодая муравьиха-мать отложит свои первые яйца. Это величайшее таинство дано поглядеть лишь немногим, разве что терпеливому, опытному и изобретательному мирмекологу.

Рождается новый коллектив крохотных шестиногих тружеников — новая семья. Еще один маленький кружочек появился на огромной, неведомой никому муравьиной карте мира.

Ну, а что все-таки зимой не в городе, конечно, а в лесу, в большом, многолетнем муравейнике?

...Оттепель — в декабре в наших краях изредка случается и такое. Ярко светит невысокое зимнее солнце. Тихо посвистывают снегири на вершинах деревьев. Изредка прошуршит под снегом лесная мышь или полевка.

На сверкающих полянах снег смерзся сверху корочкой наста,-под ней пустота: сугробы немного осели и снег отделился от корочки. Она прозрачная, как стекло, снизу на ней висят большие тяжелые капли. Нагнешься, приглядишься, и сквозь такую каплю былинки, соринки разные, что лежат на дне протаявших в снегу пещерок, видятся большими-большими, как через сильную лупу. Солнце пронизало насквозь хрустальные маленькие дворцы, сверкает, переливается радужными искрами, и чудится, что внутри тепло, уютно, весело, будто все там звенит и наполнено жизнью.

А наверху торчат из снега редкие стебельки сухих трав, четко вырисовываясь на ослепительно белом фоне. Затейливые кустики полыни, правильные соцветия зонтичных засохли еще в конце лета, и семена их давно лежат в земле, под толщей сугробов, дожидаясь весны. Но сухие травинки под снегом похожи на миниатюрные живые деревца, а тени от них синие-синие, будто тонкой кистью на снегу нарисованы.

В лесу снега поменьше, чем на поляне. Кое-где виднеются небольшие кругловатые сугробики. Наверное, это пеньки, занесенные снегом. Хотел было присесть на такой пенек отдохнуть немного, смел рукавицей снег, а это оказался не пенек, а холмик небольшого муравейника. Тем лучше: может, удастся подглядеть, как зимуют маленькие лесные строители.

Холмик весь земляной — значит, живут здесь муравьи-лазиусы. Как проникнуть в глубь маленькой крепости? Рукой не подкопаться: влажные с осени стены ее крепко смерзлись. Постучишь по стенке — отдается глухим звуком, значит, внутри пусто и сухо. Да, ведь у меня есть нож! Муравьев же я не обижу: они сейчас, зимой, глубоко внизу.

Срезан небольшой сектор вершины конуса. Действительно, внутри него земля посуше, но все еще довольно плотная. Снимаю еще один ломоть, и срез становится похожим на ноздреватую черную губку — это я, наконец, вскрыл муравьиные катакомбы. Чем глубже, тем гуще переплетения коридоров, тем меньше строительного материала: только тонкие перемычки отделяют галерею от галереи, и это уже не узкие проходы, а бесчисленные обширные сводчатые залы, сообщающиеся друг с другом. Они не просто вылеплены из земли: плотные стены их будто отлиты из темного бетонообразного раствора. По-видимому, муравьи, возводя их, тщательно перемешивали чернозем со своей слюной, а потом еще гладили их, облизывали. Делаю вертикальный срез: сейчас хорошо видно, что вся постройка делится на горизонтальные ярусы тонкими прочными перекрытиями. Сплошных переборок между залами здесь в глубине почти нет, их заменили ряды тонких, расширяющихся кверху и книзу столбиков — настоящие колоннады.

Когда видишь кем-то разрушенный муравейник летом, то кажется, будто царит неописуемая суматоха, но это далеко не так. Муравьи спасают в первую очередь своих детей, нежных голых личинок и куколок в белых шелковистых коконах; другие рыщут вокруг гнезда, стараясь обнаружить и наказать врага, а третьи уже торопятся убрать с проходов остатки обвалившихся стен и перекрытий. Разглядеть внутренность жилища нет никакой возможности: муравьи кишат сплошной шевелящейся массой. А теперь зимой они спрятались в самых нижних этажах, и опустевшие лабиринты выглядят странно и необычно.

Только сейчас на поляне я видел, как тепло и радостно искрилось солнце в ледяных и снежных дворцах, но эти сводчатые залы, покинутые обитателями, вызывали совсем другое чувство. Вдруг вижу живое существо. Бледно-зеленое, на тонких суставчатых ногах, за спиной прозрачные радужные крылья. Непонятно, как оно осталось живым при такой температуре. Трогаю странную обитательницу муравьиных залов, крупную зеленую тлю концом ножа, и она начинает медленно-медленно переставлять ноги. Делает шаг, другой, замирает снова. Значит, в муравейнике не так уж и холодно. Воздух в его лабиринтах, да и сам строительный материал служат хорошей защитой от мороза. Выходит, средние ярусы муравейника зимой отнюдь не безжизненны. Но зачем и как попала сюда тля? Быть может, это муравьиная «коровушка», которой хозяева обеспечили теплую зимовку.