Ян Линдблад - ЧЕЛОВЕК– ты, я и первозданный

А в четверг 2 апреля ему вдруг стало очень плохо. Жаловался на почку. Снова кошмарная дорога – пытка пыткой, – на сей раз в больницу Наволока в Коломбо. В субботу 4 апреля положение Яна стало критическим, и местные врачи связались с той самой шведской больницей Худдинге, где уже однажды, в 1980 году, спасли Линдблада, трансплантировав ему почку. В ночь с воскресенья на понедельник во время подготовки к авиаперелету в Швецию Линдблад умер. Умер как раз в том самом возрасте пятидесяти четырех лет, когда из этого мира ушли многие знаменитейшие люди. И на этот раз ушел знаменитейший, человек, который еще при жизни успел стать легендой.

Ян Линдблад родился в 1932 году в городе Эребу в довольно бедной семье. Местность, в которой он рос, расположена в южной трети страны, глубинке Скандинавского полуострова, среди вздыбленных морен и отрогов гор, густо поросших смешанным лесом—скугом, как его называют скандинавы, как раз посередине между величайшими озерами Швеции: Венерн, Веттерн и Ельмарен.

Как и положено у протестантов, новорожденному при крещении дали несколько имен: Ян Виктор Армас. А его фамилия Линдблад – «лист липы» – как нельзя лучше подчеркивала, что сама природа признала его своим, приняла в свидетели тайн жизни зеленого мира.

Ян был очень болезненным мальчиком, хилым, щуплым и невероятно тощим; можно сказать, что весь его вес составляли лишь обувь и одежда. А если добавить к этому еще и антропологическое отличие от окружающих – монголоидный эпикантус, вогнутую спинку носа, глубоко посаженные глаза, малорослость, то есть типичные штрихи лапоноида, – то станет ясной причина неконтактности с ним шведских сверстников. Родным языком Линдблада был шведский, но с раннего детства он знал, что корни его предков уходят в северную Лапландию, лен Вестерботтен.

Возможно, именно эти особенности Яна способствовали тому, что он рос и развивался почти в одиночестве, лишь в обществе сестренки, а также очень быстро полюбившихся ему и ставших как бы родными представителей шведской фауны, поселенных в уголок комнаты дома родителей, – рептилий, земноводных, мышей, пернатых, особенно наиболее интеллектуальных и общительных из них – скворцов. Изучая животных своего домашнего зоопарка и диких обитателей скуга, Ян с каждым годом проявлял все большую способность к «пониманию душ» тех, кого считал равными человеку. Как и он, человек, имеющими природой данное право на жизнь, на землю и на воздух! Обладая редчайшим слухом и даром имитации, Линдблад немало преуспел в общении с представителями мира дикой фауны, научившись безукоризненно «говорить» на их языке. Еще в гимназическом возрасте его – создателя домашнего зоопарка и настойчивого пропагандиста среди сверстников любви к животным – можно было назвать зоологом по призванию. Да он и сам уже мечтал стать зоологом.

С тем же правом о нем можно говорить и как о прирожденном артисте. Все первые семь лет обучения в гимназии, с семи до четырнадцати лет, мальчик танцевал в группе статистов балета Оперного театра, получая по кроне за вечер. Когда у него выдавались свободные вечера, он ездил по народным паркам, зарабатывая для родителей и сестры как жонглер и недюжинный мастер художественного свиста. С годами он все больше потрясал слушателей, подражая пению различных птиц Швеции (к концу своей жизни – ста пятидесяти видам пернатых), а также имитацией голосов животных – их писков, ворчаний, рыков, разговоров – и исполнением известных и неизвестных соотечественникам музыкальных мелодий. В старших классах гимназии и вплоть до тридцати двух лет Ян в качестве дополнительного средства к существованию – для себя, для прокорма подопечных животных, а затем и для материального обеспечения собственной семьи – избрал акробатику. Тренировки отнимали у него каждый день от трех до пяти часов. По его словам, каждую тренировку он заканчивал «маршем на руках»: девяносто ступеней вниз по лестнице до выхода из здания гимназии, а затем еще пятнадцать ступеней вверх!

О себе он говорил, что всегда был одиночкой, никогда не любил работать в коллективе, даже тренироваться коллективно, не переносил открытой соревновательности, в том числе и в спорте. Все таинства фокусов и трюков жонглирования и акробатики он также постигал один, лично, без тренера.

В 1954 году, когда Ян учился на биологическом факультете Стокгольмского университета и жил в столице, он приобрел старенькую 16-миллиметровую кинокамеру и отснял с ее помощью на первые сотни метров пленки свой домашний зоопарк: сову, двухметрового ужа, двадцать семь видов птиц. В течение трех последующих лет во время летних каникул Линдблад на велосипеде пробирался по тропам в самые дальние закоулки лена Сёдерманланд, что к юго-западу от Стокгольма, и в каждый из сезонов снимал по фильму. Эти любительские пробы навели его на мысль о создании «длинного фильма» о жизни в скуге. Впоследствии он напишет об этом своем фильме «Глухомань»: «Пять летних сезонов в скуге, прерываемых учебой в университете, – это мое измученное тело и совсем разоренная экономика. Мечта о длинном фильме стала кошмаром».