Петр Кропоткин - Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса

Другая чрезвычайно общительная птица, попугай, стоит, как известно, по развитию ее умственных способностей, во главе всего пернатого мира. Их образ жизни так превосходно описан Бремом, что мне достаточно будет привести нижеследующий отрывок, как лучшую характеристику: «Попугаи, — говорит он, — живут очень многочисленными обществами или стаями, за исключением периода спаривания. Они выбирают для стоянки место в лесу, откуда каждое утро отправляются на свои охотничьи экспедиции. Члены каждой стаи очень привязаны друг к другу и делят между собой и горе, и радость. Каждое утро они все вместе отправляются в поле, или в сад, или на какое-нибудь фруктовое дерево, чтобы кормиться там фруктами или плодами. Они расставляют часовых для охраны всей стаи и внимательно относятся к их предостережениям. В случае опасности все спешат улететь, оказывая поддержку друг другу, а вечером все в одно и то же время возвращаются на место отдохновения. Короче говоря, они всегда живут в тесном дружественном союзе».

Они также находят удовольствие в обществе других птиц. В Индии, — говорит Лайард, — сойки и вороны слетаются из-за многих миль, чтобы провести ночь вместе с попугаями, в бамбуковых зарослях. Отправляясь на охоту, попугаи проявляют не только удивительную смышленость и осторожность, но и уменье соображаться с обстоятельствами. Так например, стая белых какаду в Австралии, прежде чем начать грабить хлебное поле, непременно сперва вышлет разведочную партию, которая располагается на самых высоких деревьях по соседству с намеченным полем, тогда как другие разведчики садятся на промежуточные деревья, между полем и лесом, и передают сигналы. Если сигналы извещают, что «все в порядке», тогда десяток какаду отделяется от стаи, делает несколько кругов в воздухе и направляется к деревьям, ближайшим к полю. Эта вторая партия, в свою очередь, довольно долго осматривает окрестности и только после такого осмотра дает сигнал к общему передвижению, — после чего вся стая снимается сразу и быстро обирает поле. Австралийские колонисты с большим трудом преодолевают бдительность попугаев; но если человеку, при всей его хитрости и с его оружием, удастся убить несколько какаду, то они становятся после того настолько бдительными и осторожными, что уже расстраивают вслед за тем все ухищрения врагов [45] R. Lendenfeld, в газете «Der zoologische Garten», 1889 г. .

Нет никакого сомнения, что только благодаря общественному характеру их жизни, попугаи могли достичь того высокого развития смышлености и чувств, почти доходящих до человеческого уровня, которое мы встречаем у них. Высокая их смышленость побудила лучших натуралистов назвать некоторые виды — а именно серых попугаев, — «птицей-человеком». А что касается до их взаимной привязанности, то известно, что если один из их стаи бывает убит охотником, остальные начинают летать над трупом своего сотоварища с жалостными криками и «сами падают жертвами своей дружеской привязанности», — как писал Одюбон; а если два пленных попугая, хотя бы принадлежащих к двум разным видам, подружились между собою, и один из них случайно умирает, то другой также нередко погибает от тоски и горя по умершем друге [46] Как пример материнских чувств, проявляемых некоторыми попугаями по отношению к чужим птенцам, Вуд рассказывает про самку серого попугая, Полли, которая, увидав, что ее хозяева кормят птенчиков-зябликов в розовом кусте, возле дома, тоже начала носить им корм, подражая при этом голосу их родителей. Родители испугались невиданной птицы и улетели. Тогда Полли проводила большую часть дня с этими птенчиками, кормила их и выкормила. Когда же они подросли и улетели, Полли очень тосковала, пока не нашла где-то осиротелых малиновок, которых перенесла по одиночке в свою клетку и тоже выкармливала. — Таким образом, случай, о котором Экерман рассказал Гете, — не одиночная случайность. Подобно обезьянам, попугаи в Индии живут в тесной дружбе с детьми туземцев. .

Не менее очевидно и то, что в своих сообществах попугаи находят несравненно большую защиту от врагов, чем они могли бы найти при самом идеальном развитии у них «клюва и когтей». Весьма немногие хищные птицы и млекопитающие осмеливаются нападать на попугаев, — и то только на мелкие породы, — и Брем совершенно прав, говоря о попугаях, что у них, как у журавлей и у общительных обезьян, едва ли имеются какие-либо иные враги, помимо человека; причем он прибавляет: «весьма вероятно, что большинство крупных попугаев умирает от старости, а не от когтей своих врагов. Один только человек, благодаря своему высшему разуму и вооружению, — которые также составляют результат его жизни обществами, — может до известной степени истреблять попугаев. Самая их долговечность оказывается, таким образом, результатом их общественной жизни. И, по всей вероятности, нужно то же сказать и относительно их поразительной памяти, развитию которой несомненно способствует жизнь обществами, а также долговечность, сопровождаемая полным сохранением как телесных, так и умственных способностей вплоть до глубокой старости».